— Мне бы так хотелось, чтобы у меня было узкое лицо, — сказала она и велела жениху поглядеть через ее плечо в зеркало. В нем отразилась вытянутая, как огурец, физиономия.
— Господи! — воскликнул жених. — Такую длиннолицую мымру в жизнь не пригласил бы на танец!
Долго они смотрели в зеркало, пока чуть со смеху не лопнули. И никто, глянув в зеркало, не мог оставаться серьезным. Все так развеселились, что невозможно и припомнить другую такую веселую свадьбу. И тем не менее невеста не посмела никому признаться, что зеркало подарила ей Баба-Мора. Ей было стыдно за свое глупое письмо.
На улице уже стемнело.
Баба-Мора, весело размахивая сумкой и пританцовывая на ходу, отправилась дальше. Несколько раз ей пришлось спросить у прохожих дорогу, и вот она наконец добралась до места.
— Я так ждала тебя, — сказала маленькая девочка. — Боялась, что не придешь. Бабушка спит, а папы и мамы нет дома.
Девочка провела Бабу-Мору в бабушкину комнату. Бабушка лежала в постели с закрытыми глазами и хрипло дышала.
— Она не может пошевелиться и ничего не видит, — грустно сказала девочка. — Ты вылечишь ее?
— Гм, — произнесла Баба-Мора, разглядывая бабушку. — Я не взяла с собой лекарства. Дай мне подумать.
Баба-Мора уселась в бабушкино кресло-качалку и, вовсю раскачиваясь, принялась думать. Девочка тихо сидела на скамеечке и большими тревожными глазами смотрела, как качается Баба-Мора.
Наконец Баба-Мора сказала:
— Давай-ка посмотрим на кухне, какие у твоей мамы есть пряности.
Они пошли на кухню, и девочка открыла шкафчик, где мама держала пряности. Там стояли баночки с перцем, солью, лимонной кислотой и ванильным сахаром. Баба-Мора, ворча, принялась переставлять их с места на место.
— Старый добрый чабрец в наши дни, кажется, в суп уже не добавляют. И майорана я не вижу. А где тмин? И ягоды можжевельника? И розмарин? И мяты нет. И семян настурции. И огуречной травы. Мама, похоже, кормит тебя одним перцем и содой. Бедное дитя.
Девочка покраснела и сказала, что тмин кончился у них совсем недавно и что у них есть еще лук.
— Хорошо хоть это, — ответила Баба-Мора. — Надеюсь, в таком случае у вас и чеснок найдется? О сушеных грибах и травяном чае, конечно, не стоит и спрашивать?
Чеснока не было, не было также ни сушеных грибов, ни травяного чая.
— Может, где-нибудь в шкафу завалялась заплесневелая корочка?
Однако в доме было чисто и сухо и плесени нигде не обнаружилось.
Баба-Мора совсем рассвирепела. Она вывалила на кухонный пол содержимое своей сумки. Чего там только не было! Недовольная, Баба-Мора принялась все запихивать обратно в сумку. Наконец на полу осталась лишь горстка сенной трухи и мусора. Баба-Мора рассортировала травяное крошево, положила несколько щепоток на стол. Остальное сунула себе в карман.
— Никогда не следует выходить из дому с пустыми руками, — сказала она. — Всегда надо что-то иметь при себе на всякий случай. Если б я еще догадалась захватить с собой мед, мы бы как-нибудь обошлись.
Маленькая девочка вся так и засветилась.
— Мед у нас есть! — воскликнула она и быстренько отыскала банку с медом.
Баба-Мора, бурча, понюхала мед. А затем велела дать ей две кастрюльки, разогрела на плите мед, добавила сенной трухи, помешала, процедила, остудила и получила золотисто-желтую мазь. В другой кастрюльке она сварила густую темно-фиолетовую жидкость.
— Может, сойдет, — сказала она.
Затем Баба-Мора отыскала в сумке птичье перо, обмакнула его в мазь и смазала бабушке глаза. И еще дала ей несколько капель жидкости.
Девочка, затаив дыхание, следила за действиями Бабы-Моры.
С бабушкой не произошло никаких перемен. Девочка так огорчилась, что заплакала.
— Терпение, детка, — сказала Баба-Мора. — Заболеть недолго, а вот чтобы вылечиться, надо время. Завтра я опять приду.
Баба-Мора изо дня в день навещала бабушку, чтобы дать ей капли и смазать глаза. И вот однажды бабушка вдруг четким голосом произнесла:
— Я вижу.
— Бабушка! — закричала девочка. — Ты правда видишь меня?
Бабушка села на краю постели, внимательно посмотрела на девочку и сказала:
— Как ты выросла за это время!
Потом она встала, достала из шкафа одежду, оделась и стала убирать постель.
— Давай, деточка, накрывай на стол, — велела она. — Гостью надо угостить хлебом с медом и молоком.
Баба-Мора с удовольствием раскачивалась в кресле-качалке и ждала, когда на стол подадут угощение.
Баба-Мора без конца бегала по больным, лечила, исцеляла и врачевала. И вот работа пошла на убыль.