Баба с ромом.
«Успех бабы зависит от ровности жара печи и тонкости муки».
Е. Молоховец.
Это, брошенное вскользь, походя, замечание известного коллекционера рецептов человеческого счастья тяжелой птицей сидело в голове у Виктора Мешалкина - это один совершенно нормальный парень, в бильярдной «Венеция» познакомились, он немножко пижон - носит аккуратные усы и пахнет одеколоном, а в бильярдную приходит в белых шортах, он в центре живет - сидело в течение битой недели. Он жил, кушал, двигался, тихонько разговаривал, и все время прокручивал: «печь и мука, тонкая мука и удобная печь».
Он работал без особых усилий в интернет-магазине, торгующим телефонами, компами и прочей полезной ерундой, и потому думать мог свободно хоть целый день - не госслужба.
Там-то суета, думать особо некогда.
Был он не робот, а живой человек из мяса, и поэтому думы его шли не по законам математической логики, а подчиняясь ассоциациям и стертым в памяти впечатлениям.
Так, думая, например, о новых смартфонах, он неожиданно вспоминал себя маленького, с грушей, и свою бабушку, любительницу ходить с внуком в кино, потом вдруг думал о здании давно оконченной школы, поросшим зеленым мхом, и школьных переменах с пацанами, после, мысли моментально переходили на пляжный отдых в Турции, а с Турции странным образом на замену гидропривода в машине.
Примерно раз в час Виктор думал о девушках. Конкретно, об одной - Наде. Это тоже одна совершенно нормальная девушка. Светленькая такая, с короткой стрижкой и весело торчащим носом, как бы говорящим: «Всех расстреляю!» Чем занимается - не спрашивал, но чем-то занимается. В деловой стране живем.
Виктор находил ее симпатичной.
Эти понятия - тонкая мука, жар печи, успех бабы и симпатичная Надя - странным образом перемешивались у него в голове и раздражали своей таинственной связью.
Да, братцы мои, смерть, свобода (или деньги, что одно и то же) и секс - нас всех очень тревожат, временами.
Слабак впал бы в безумие, но Виктор был закален чтением постов, особенно, ехидных комментариев к ним, и он выжил.
Сразу скажу, обращение «баба» показалось ему чересчур уж вульгарным.
Тут я с ним соглашусь.
Наши девушки точно не бабы, женщины (это те девушки, которые начали пользоваться кремами от мешочков под глазами и краской для волос) тоже как-то на баб не похожи, а те немногие бабы, которые воистину, по праву воспитания, бабы - так вряд ли их успех кому-нибудь интересен.
«Вот, значит, как! Ты, значит, считаешь, выдра щипаная (это он разговаривал мысленно с Е. Молоховец), что успех девушки, успех Нади, любой женщины - в их ровном жаре и тонкой муке!» - так размышлял он, маясь от отсутствия дисциплинирующего, всегда прагматичного женского руководства, свободными от гражданских обязанностей вечерами.
Благодаря цивилизации этих обязанностей осталось две - не хамить и платить налоги.
Первое положение постулата вопросов не вызывало.
Об этом и спрашивать не принято.
Можно легко схлопотать сумочкой по голове.
Не всякая дама так же смешлива, как дама-доцент с кафедры пищевых технологий.
Эта дама-доцент была руководителем дипломного проекта одной моей знакомой.
Проект был мощным по объему, напоминающим пугающее толщиной собрание сочинений, какие выставлены в пустынных ныне книжных лавках, и содержал в себе толковые рекомендации по обустройству цеха по производству вкусных, диетических сосисок.
Знакомая моя была человеком искренним и увлеченным, кстати, любила и умела петь белорусские песни, может быть именно поэтому, она, печатая слово «сосиски», машинально вставила мягкий знак - «сосиськи».
Руководитель проекта, наша дама-доцент, с живым интересом прочла в полных юной энергией страницах: «большое внимание работницы цеха должны уделять тому, чтобы кончик «сосиськи» был не морщинист, а, наоборот, округл и подтянут - это отвечает требованиям потребителей».
Виктор чувствовал, отбросив, как отвлекающие, и «ровный жар» и «сосиськи», о которых я поведал ему за партией в бильярд, что секрет женского успеха в большей степени зависит от «тонкой муки», но что имелось в виду, не угадывал.
Когда говорят о женских муках, чаще всего приводят, как пример, роды. И литература и кино изобилуют пугающими историями о мучениях, душераздирающих воплях и толпах акушеров с озабоченными лицами, готовых пожертвовать одной жизнью ради другой.
В тех компаниях, где я имею честь быть принятым, есть довольно много приятных женщин, рожавших, причем, не раз. Иногда они начинают обмениваться впечатлениями - и что? Я внимательно слежу за выражением их лиц - там легкая, какая-то мечтательная улыбка. Там, поверите ли, благодарность. Голоса их становятся мягче. Они добреют. Нет, это мало похоже на воспоминания о пытках.