дём и ветром череп. Проводница прослеживает мой взгляд, улыбается: - Подарок заезжего охотника. Олений. Ещё бы медвежий повесить, но медведи у нас не водятся. Смутная догадка в моей голове наконец оформляется в слова: - Простите, вы - баба Урса? - Ну да, - она улыбается широко и задорно: - Непохоже? - Извините, - лепечу я. - Я вас представляла немного иначе... - Седой, косматой каргой с клюкой и чёрным котом на горбу? Так же, как и все. - И звонко кричит: - Тёма! В окошке появляется круглая усатая рыжая морда. - Открывай! - Морда в окне исчезает, и через какое-то время входная дверь мягко открывается. - Ну заходи, - приглашает хозяйка и первой легко поднимается на высокое крыльцо. Я как под гипнозом иду следом. Баба Урса быстро проходит сени, а меня останавливает неожиданно появившийся страж - огромный рыжий кот. Садится передо мной, внимательно смотрит в глаза. Словно получив ответы на какие-то свои вопросы, встаёт и медленно обходит вокруг меня. Потом удовлетворённо мурлычет, словно приглашает следовать за ним, и идёт в дом. Я осторожно перешагиваю порог и останавливаюсь, не в силах перевести дух. В комнате стоит густой запах трав, терпкий, даже горьковатый, бьющий в нос так, что дыхание останавливается. Баба Урса, неслышно появившаяся сбоку, насмешливо наблюдает за мной. - Ну как тебе жилище бабы Яги? Непохоже на твои представления? Я наконец выдыхаю. Просторная светлая комната, огромное - не по-северному - окно, массивные скамьи, забитый доверху книжный шкаф. На стенах несколько шкафчиков, старинные часы с гирями в виде еловых шишек на длинных - почти до пола - цепях. На полу пёстрые половички ручной работы. Хотела сказать домотканые, но что-то остановило. Уже потом, присмотревшись, поняла - не тканые, а вязаные крючком из полосок ткани. - Нет, бабуль, - неуверенно выговариваю я. - Внутри, если бы не воздух, ни за что не скажешь. - Я оглядываюсь на окно. - А с улицы окошки маленькие... - Это же другая стена, - хозяйка скрывается за перегородкой. - Ты раздевайся, сейчас согреешься. Вешалка в углу, - выглядывает, смотрит на мои ноги. - Тёма! Принеси тапки гостье! Из боковой двери появляется кот. В зубах он держит пушистый розовый тапок. Аккуратно опускает его у моих ног, тут же скрывается. Вид у него при этом крайне недовольный, но, принеся второй тапок, он гордо вскидывает голову, распушает хвост и уходит с независимым видом. Я, потеряв дар речи, молча переобуваюсь и снимаю куртку. Располагаю всё на вешалке и под ней и лишь потом спрашиваю: - Он у вас тоже из сказки, заколдованный? - Учёный, - откликается баба Урса. Научить кого угодно можно, если есть желание к обучению. А ты что на вы? Коли сказки знаешь, так должна помнить - там к одному человеку на ты обращаются. Проходи к столу, сейчас тебя греть буду. - Хорошо, баб Урс, - я осторожно присаживаюсь у края стола. Стол массивный, делался основательно, на нём хоть медведя уложи - выдержит. Но от обилия сказочной информации у меня начинает кружиться голова, и я с удивлением обнаруживаю, что стол потихоньку отодвигается от меня. Я кладу на него руку, стол останавливается, но продолжает шевелиться. Мне даже чудится, что он бухтит тихонько и недовольно. - Э, да ты совсем расклеилась, баба Урса ставит на стол закипевший чайник, вновь скрывается за перегородкой. Выносит оттуда несколько баночек, берёт из каждой по щепотке, бросает в кружку, заливает кипятком: - На, полечись. - Протягивает ко мне руку ("левую", - машинально отмечаю я), держит её у моего лица, как будто хочет ухватить его, потом подходит, начинает делать пассы вокруг головы. В глазах проясняется, стол перестаёт бухтеть. Кружка стоит смирно, за окном всё та же поздняя осень. Я смотрю на ноги - они обуты в пушистые розовые тапки, тёплые и уютные. - Бабуль... а сколько ты за лечение берёшь? - Пей чай, - она опускает руки. - Я не городские дипломированные. Помогаю по велению сердца, а не кармана ради. Было бы лучше, если бы ты тут с лихорадкой свалилась? Она вновь уходит за перегородку, и я вдогонку задаю самый главный вопрос: - А правду говорят, что ты чаще помогаешь тем, кто помощи не просит? И денег за это не берёшь? И что не все рады твоему вмешательству? В дверной проём видно, как баба Урса шурует в печи кочергой, что-то передвигает и лишь потом отвечает: - Вот такая я дурёха уродилась. Мы пьём чай из летнего разнотравья, вприкуску с душистым свежим хлебом и ароматным вареньем - малиновым, земляничным, тыквенным, абрикосовым. Тут же стоит желе ярко-алого цвета, полупрозрачное, искристое, с мелкими зёрнышками внутри. Его аромат смешивается с другими, и я затрудняюсь определить, из чего оно. - Красная смородина с мёдом, - отвечает бабуля на мой взгляд. - Сырая, просто перетереть и смешать с мёдом. Уникальный продукт. Я зачёрпываю ложку желе - честно сказать, никогда раньше не пробовала не то что чего-то подобного, но вообще чего-либо с красной смородиной. Да и о самой смородине слышала настолько смутно и абстрактно, что сейчас она воспринимается как нечто неземное. Я решительно встряхиваю головой. Хватит с меня неземных сказок! Я приехала с абсолютно конкретной целью, и мне ни в коем случае нельзя поддаться гипнозу странной старухи, совсем не выглядящей старухой, и её дрессированного кота. Где он, кстати? За всё время обеда ни разу не появился в комнате. - Тёма зайчонка лечит, - говорит хозяйка. - Кошки это лучше умеют. - Вы телепатка? - поражённая, я пропускаю совсем уже сказочную суть сообщения. - Твои мысли угадать нетрудно. Всё на лице написано. Да и навык уже порядочный. Сколько тут всяких перебывало. Ты пей чай-то. У меня всяк напиток - зелье. Собственно, зелье в переводе всего лишь отвар из трав и овощей. Из зелени то бишь. Она снимает крышку очередной вазочки и на мой удивлённый взгляд кивает головой: - Магазинные, куда ж от этого. Самой такую мелюзгу печь некогда. Она умолкает, погрузившись в процедуру чаепития. Я всё же решаюсь задать ещё один вопрос: - Баб Урс, а почему у кота такая кличка? - Тёма? Должно же быть у бабы Яги хоть что-то тёмное, - и она взглядывает на меня так, что спрашивать про кота мне больше не хочется. Голова тяжелеет, глаза сами собой закрываются, и хозяйка встаёт из-за стола: - Иди отдыхай. Там за печкой кровать постелена, а хошь и на печку лезь. Авось сегодня ты всё равно уже никуда не уйдёшь. - Почему? - сонно вскидываюсь я. Бабка тычет пальцем в часы: - Сюда смотри. До деревни тебе час ходу. Пока доберёшься, стемнеет. А последний автобус ушёл, когда ты ещё сюда шла. Я поднимаюсь и молча иду за печь. Там и вправду стоит кровать - широкая, деревянная, с десятком всевозможных подушек и чистой, приятной на ощупь постелью. Я опускаю голову на подушку и тут же проваливаюсь в сон. Просыпаюсь от звонкого детского возгласа: - Здр-р-равствуй, бабушка Ур-р-рса! - Здравствуй, моё солнышко! - радостно откликается та. - Научился букву "р" выговаривать? - Да! - звенит солнышко. Мужской голос спрашивает: - Кто у тебя? - Заблудшая душа, - отвечает хозяйка. - Сильно не шумите, не разбудить бы. Она суётся в кухню, но мужчина её останавливает: - Не суетись, мы ненадолго. Присядь лучше, поговорим. Урса всё же ставит на стол молоко, печенье. Малыш с восторгом принимается за угощение. Я раздумываю, оскорбиться мне или нет на прозвучавшую характеристику, но внимание привлекает разговор в комнате. - Посмотри. Есть у тебя такая штука? - Это с "Харлея"? - Нет, с "Ижака". - Вроде была. Сейчас пойдём глянем. Заодно моего Громушку посмотришь. Зажигание барахлить стало. - Лады. Что у тебя новенького? - Сейчас. Хозяйка выходит в сени, скоро возвращается. Шуршит снимаемая упаковка, малыш восторженно восклицает: - Ух ты, зайчик! Какой красивый! Мужчина медленно выговаривает: - Глаза совсем человеческие... Опять он? - Он, - неожиданно тихо соглашается баба Урса. - А тут стихи и пара рассказов. - Я дома почитаю, - говорит гость. Снова шуршит упаковка. Все выходят на улицу. Вернувшись, хозяйка вновь начинает греметь на кухне. И чудится мне в звоне посуды что-то грустно-задумчивое, словно вспомнили ложки-кастрюли своё неведомое прошлое, когда были они ещё не ложками и кастрюлями, а чем-то большим и значимым. Я удивлённо открываю глаза. Снилось мне или впрямь такое придумала? Или, что ещё невероятней, услышала? В звоне кастрюль тоску по прошлой жизни? Неодушевлённой вещи? Сна как не бывало. Я решительно поднимаюсь, нащупываю тапки и иду в кухню. В доме темно, я иду по лучу света, падающему из-за занавески, закрывающей дверной проём. Баба Яга орудует в печи длинной кочергой, на лице её играют отблески огня, но меня останавливает не это. Днём на столе я видела массивный трёхрожковый подсвечник и как-то не задумалась над тем, есть ли в доме другое освещение. Сейчас же в глаза бросилось именно это: блики на лице от печки, но кухня освещена полностью! Совсем не светом очага... Я поднимаю голову - с потолка свисает обычная электрическая лампочка, причём довольно яркая. - Что уставилась? - хмыкает Урса. - Лампочки не видела? Я не сразу, медленно вспоминая слова, выговариваю: - Видела... не в лесу... Хозяйка вздыхает: - Прогресс, туды его... С другой стороны, всё же удобно. Мне света много надо. Все дела при свете. В доме вкусно пахнет свежеиспечённым хлебом, мятой и чем-то ещё. (Позже, обнаружив этот запах на столе, я узнала, что это, оказывается, сушёные грибы. В городе у грибов запах и вкус совсем не такие...) Я нерешительно спрашиваю: - А где тут туалет? - заранее замирая в ужасе от необходимости идти ночью в чужой холодный лес. Баб