- Вот уж и по "нашей", - ревностно отметила Настасья Захаровна.
- Стало быть бежала она от своих подельников, - не обратив внимания на замечание жены, продолжил Афанасий Наумович. - Что уж там не поделили, не наше с тобой дело. Да только мы за нее теперь стало быть в ответе. В память о нашей Зоюшке, да сыночках Кольке и Митрофанушке.
- Разве что за деток. Царствие им небесное, - тяжело вздохнула старуха, промокнув краем фартука наполнившиеся слезами глаза.
- Зоюшке, наверное, столько же сейчас было бы, - кивнул старик, тайком смахнув скупую мужскую слезу и следом разгладив густые усы.
- Пойдем, Афоня, спать, - предложила Настасья Захаровна. - Утро вечера мудренее...
Только к вечеру следующего дня Аглая тихо застонала и с трудом приоткрыла глаза. Хозяйничавшая по дому Настасья Захаровна сначала затаилась, но после собралась с духом и подошла к постели.
- Очнулась, девонька, - ласково сказала старуха, склонившись над девушкой.
- Где я?
- В Дурнихе, милая, - ответила та. - Да ты лежи, не вставай. Рано тебе еще вставать-то.
- А Тимофей? - простонала Аглая.
- Нету тут Тимофея, - пожала плечами Настасья Захаровна. - Мы с дедом одни живем... Еще с войны, как на детей наших похоронки получили, так и...
Старуха торопливо отвернулась, вытирая взмокшие от слез глаза краем фартука. Девушка устало выдохнула, поморщилась от боли в ранах и ее веки снова опустились.
- Ты лежи, милая, - снова повторила старуха. - Сил набирайся. Мы с дедом тебя не прогоним.
- Спасибо, - не открывая глаз, пробормотала Аглая.
Ближе к полуночи вернулся Афанасий Наумович, дыхнув на жену крепким перегаром.
- Где ты шастал, старый черт? - прошипела Настасья Захаровна.
- Где был, там меня уж нет, - отмахнулся тот и полез было на печь.
- Наша-то очнулась, - вдогонку бросила старуха.
- Что говорит? - оглянувшись на жену, замер Афанасий Наумович на полпути.
- Песни пела и плясала, - фыркнула та. - Ничего не говорит. Ели дышит... Я даже имени ее спросить не успела. Пущай отдыхает.
- И то верно, - согласился старик и взобрался на печь.
Утром старики едва выглянули из-за занавески, как обнаружили девушку сидящей за столом. В наброшенном на плечи овчинном полушубке-безрукавке Аглая задумчиво смотрела в окно, подперев голову кулаком.
Кряхтя с печи спустились хозяева и девушка повернулась к ним лицом.
- Доброе утро, - улыбнулась Настасья Захаровна, привычно повязывая платок на голову.
- Здравствуйте, - тихо ответила Аглая, морщась от колющей боли свежих ран.
- Здравствуй, красавица, - крякнул старик, разглаживая усы и подсаживаясь к столу напротив девушки.
- Ишь ты, старый кот, - пробурчала старуха. - Портки бы хоть надел.
- Под столом не видать, - отмахнулся Афанасий Наумович, не сводя с Аглаи любопытных глаз. - Ну, давай знакомится.
- Аглая, - криво улыбнулась девушка.
- Афанасий Наумович, - снова разглаживая усы, представился хозяин. - А это бабка моя... Настасья Захаровна... Насть, подала бы чего к столу, а?
- Ага, - буркнула та и скрылась за дверью в сенях.
- Как самочуйствие? - поинтересовался старик. - Гляжу, на поправку быстро пошла. Поднялась спозаранку. Настя волшебные травки знает, хоть и образование у ней городское. Ветеринар она. В колхозе с восемнадцатого года работала, а до этого у барина нашего... Ох, хороший у нас барин был... расстреляли, понятное дело.
- А вы, Афанасий Наумович? - с улыбкой спросила Аглая у болтливого старика.
- А я, девонька, агроном и бывший председатель колхоза, - важно заявил тот. - А до революции был егерем у нашего барина... Ох, хороший у нас барин был... да я уж говорил.
- Афанасий Наумович, - тихо спросила девушка. - А как я у вас оказалась?
- Занятная история, - ухмыльнулся в усы старик. - Я на рыбалку с утра пошел. Люблю, знаешь ли порыбачить... А накануне всю ночь русалки снились. Насте еще сказал, мол, к улову видимо. И пошел стало быть на реку.
- Когда это было? - уточнила Аглая.
- Да третьего дня, с самого утра, - ответил Афанасий Наумович, недовольно нахмурившись за то, что девушка перебила его рассказ. - Подхожу к реке, значит. Есть у меня там место любимое. Прикормленное... А тут ты, Аглаюшка. Лежишь в камышах, не жива не мертва. Исподняя вся в пятнах крови, да дырах... Я ж говорю, егерем у барина служил. Да живую душу в беде никогда не брошу. Сердечко твое послушал... Тук-тук, жива стало быть. Я тебя в охапку и домой побег. Ну, а дальше уж Настя выходила, пока ты сама в чуйства не вернулась.
Старик поднялся со скамьи и подошел к рыбацкому плащу. Он некоторое время рылся в карманах, а затем вернулся обратно к столу и положил перед Аглаей две гильзы.
- Вот, глянь-ка, - хитро прищурившись, сказал Афанасий Наумович. - Я ж говорю, егерем у барина служил. Глаза подслеповаты стали, да кое-что еще примечают.