Порывшись в своей аптечке, я вытащила пузырек с надписью «Здоровый сон», который больше всего, по моим представлениям, подходил для данного случая, потому что давал не просто сон, но и повышенную заживляемость и восстановление поврежденных тканей, и накапала несколько капель в стакан. Я его как раз недавно и готовила на княжеской кухне.
– Что это? – подозрительно поинтересовался Виктор.
– Это лекарство, – сунула я ему под нос жидкость. – Пей.
Он выпил. Даже не спросил, из чего я сделала этот кошмарный напиток и есть ли у меня противоядие, а через несколько минут уже спокойно посапывал. Теперь надо было приготовить укрепляющий отвар. Виктор потерял слишком много крови, ему нужно восстанавливать силы. Основные травы у меня есть, бежать в ближайший лес не надо.
Я достала походную горелку, маленькую, компактную, но очень удобную, и занялась зельеварением. Горелка, правда, позволяла готовить отвары в минимальных количествах, на пару кружек, не больше, но я ведь не собираюсь ведрами заготавливать. И тут я вспомнила про свою книгу. Она должна подсказать, что делать дальше, дело-то серьезное.
Помешивая булькающее снадобье, я открыла книгу. Мне сразу бросилось в глаза название – адамова голова. Леший же говорил, что мне бабка в наследство ее оставила. Что там про нее написано и чем она помочь может? А вот оказывается чем.
Адамова голова, собранная на утренней заре под Ивана Купалу (бабка прям как знала, что ее наследнице она пригодится) и протянутая через золотую или серебряную цепочку, является способом защиты от еретника и других видов особо злобной нечисти, а ее корешки носят при себе, чтобы эту самую нечисть за версту чувствовать. Очень хорошо. Пораньше бы немного, конечно. Траву, точнее цветы, готовят особым образом и с определенным наговором, которые тут же и прилагались.
Я тут же влезла в один из холщовых мешочков и высыпала на стол адамовы головы. Надо готовить, моих магических сил только и хватит, что на приготовление этих самых голов, полноценной защиты от меня все равно никакой, минимум полдня нужно, чтобы восстановиться. И я снова принялась за готовку.
Когда часа через два мои зелья были уже готовы, в комнату вошел Александр. И где, интересно знать, он пропадал? Во время приготовления отваров я не могла никуда отлучаться и найти его, потому что они требовали почти постоянного помешивания и добавления периодически новых ингредиентов. Но меня терзало странное чувство, что его что-то сильно тревожит.
Александр подошел к кровати и внимательно присмотрелся к спящему Виктору.
– Как он? – тихо спросил князь.
– Нормально, спит, – отозвалась я, переливая отвар в очередной стакан.
Что с ним? Неужели наличие нежити так сильно подействовало?
Александр прошел к окну и, засунув руки в карманы брюк, уставился в темноту. Весь его вид говорил о том, что его терзают какие-то нехорошие мысли. Я тихо приблизилась, но он даже не пошевелился. Та-а-а-ак! А вот это мне уже не нравится. Дерганье за рукав тоже не возымело никакого действия. И что?
Я бесцеремонно протиснулась между ним и подоконником. Было неудобно и тесно, но по-другому заглянуть в его лицо у меня не получалось. Взгляд Александра был направлен в какие-то неведомые дали, причем не совсем райские, как мне показалось.
– Александр, все будет хорошо, – попыталась я успокоить его. – Виктор жив и умирать больше не собирается.
– Я рад, – сухо отозвался он, продолжая смотреть поверх моей головы. – Ты – молодец, я ничего другого от тебя не ожидал.
Замечательно! И это все, что я могу услышать?
– Александр, что еще случилось? – Я начала нервно расправлять несуществующие складки на его рубашке.
– Ничего.
И никаких эмоций в голосе. Неужели все-таки случилось что-то еще? И тут меня осенило.
– Ты что, ревнуешь? – Я удивленно посмотрела ему в лицо, сама ошарашенная подобной догадкой.
– Да. – И он еще плотнее сжал губы.
Я ожидала услышать все что угодно, от банального «нет» до «ну что ты, какая ревность», но не такого сногсшибательно прямого ответа. Мне даже показалось, что он жалеет, что не его погрызли. Вот ненормальный!
– Глупый, – ласково проворковала я, порывисто обнимая ревнивца и прижимаясь к его груди. – Виктор – друг, и в первую очередь твой. Я уже не надеялась вытащить его с того света, поэтому испугалась и запаниковала. А тебя не было рядом… Мне было плохо, очень плохо. И страшно. Это всегда страшно, когда у тебя на руках умирает человек, который тебе близок. А потом он пришел в себя… Александр, не надо ревновать, я люблю только тебя, и мне никто больше не нужен. Неужели это надо каждый раз доказывать? Никогда не думала, что наши с Виктором пререкания ты можешь расценить как нечто большее. Ну хочешь, я больше вообще не буду с ним разговаривать?
В последнее я, правда, и сама не очень верила.
Если кто и говорит, что это приятно, когда тебя ревнуют, то я с ним категорически не согласна. Мне не понравилось. Такое впечатление, будто тебя поймали в собственном доме за разворовыванием своего же тайника.
Пока я сбивчиво произносила свою речь, руки Александра неуверенно обняли меня и теперь легко поглаживали по спине.
– Я – ревнивый глупец, – тихо сказал он, целуя меня в макушку и крепче прижимая к себе – Я был абсолютно уверен, что ты сможешь вытащить Виктора, я в этом ни минуты не сомневался, поэтому, когда увидел, что ты целуешь его… Я забыл обо всем. С тех пор как мы вернулись в Трехгорию, я все чаще вижу вас вместе, и… Я не знал, что думать. Прости…
– Прощаю, – милостиво кивнула я. – Только пообещай мне, что больше не будешь ревновать к Виктору.
– А к остальным?
– Александр…
– Хорошо, хорошо. Обещаю.
И восстановленный мир был скреплен долгим чувственным поцелуем.
– Я вам не мешаю? Может, мне выйти?
Хриплый голос несправедливо забытого советника заставил нас обоих вздрогнуть. И что ему не спится-то? Мало настойки, что ли, накапала? В следующий раз увеличу дозу вдвое. Хотя надеюсь, следующего раза не будет.
– Как ты? – спросил Александр, нехотя выпуская меня из объятий. – Лучше?
– По сравнению с той тварью, так просто замечательно, – пошутил Виктор. – Кстати, как сие кошмарище называется?
– Тебе не все ли равно? – спросила я, протягивая ему стакан со снадобьем.
– Что это? – Советник подозрительно принюхался.
– Общеукрепляющий отвар, – пояснила я. – Пей без разговоров, травить я тебя не собираюсь. Хотя стоило вытащить тебя с того света только ради того, чтобы опробовать несколько новых ядов…
– Вот так всегда, – тяжело вздохнул Виктор и, сделав несколько осторожных глотков, поморщился. – Фу, дрянь какая. И, конечно, мне не все равно. А как я потом в мемуарах писать буду? К тому же эта гадина чуть меня не укокошила, между прочим. Человечество могло потерять в моем лице великого гения. Имею я право знать, кто ко мне воспылал такой поистине смертельной страстью.
– Тоже мне извращенный герой-любовник с манией величия нашелся, – усмехнулся Александр, облокачиваясь на спинку кровати.
– Это еретник, – ответила я, стоя над Виктором, как страж порядка, и зорко следя, чтобы он не вздумал схалтурить.
– Можно подумать, мне это б чем-то говорит, – обиженно проворчал советник.
– Еретник – это такая смертоносная дрянь, излишне кровожадная, надо сказать, отдаленно напоминающая упыря. Он охотится за тем, с кем встретился взглядом, именно этим он и опасен, от него уже нет спасения, он двигается с огромной скоростью и доберется до намеченной жертвы любыми путями. А если не смотреть ему в глаза, то он может тебя и не заметить. Где-то ты с ним пересекся, Виктор.
– А не тот ли это странный человек, который тебе не понравился при обдирании яблони? – спросил Александр у пострадавшего.
– Тот на человека был похож, а этот… страсть господня. – Виктора передернуло от еще слишком свежих воспоминаний.
– Во время охоты еретники преображаются, – продолжила вводный курс своей лекции я. – Кстати, куда его дели?