Николаша подумал–подумал и сказал:
– Хорошо, я согласен… Что надо сделать?
– Сейчас мы пойдём к избушке Бабы-яги, и там ты подожжёшь лес.
– Бабы-яги? – ужаснулся Николаша. – Нет! Ни за что! И не уговаривайте! К Бабе-яге я не пойду!
– Тогда мы будем водить тебя по лесу, пока не упадёшь замертво.
Николаша стал сравнивать, что хуже – подойти к дому Бабы-яги и зажечь спичку или упасть замертво в лесу, и решил, что нет ничего страшного в том, чтобы подпалить траву и убежать. Пусть даже это случится рядом с избушкой на курьих ножках.
– Ладно, ведите куда нужно… Обещаете потом вывести меня из леса?
– Коне-е-чно, – сказала Друда. – Пошли скорее!
Кикиморы подхватили Николашу под белы ручки и понеслись по лесу, пока не достигли заветной поляны, где стояла избушка Бабы-яги. Жилище окружал частокол, у крыльца стояла наготове новенькая ступа, тоненькая струйка дыма тянулась из трубы и скрывалась в небесах. Баба-яга была дома.
– Доставай чиркалки, мо̀лодец! – велела Алтынка. – Поджигай траву.
Парень чиркнул спичкой, а та сразу и погасла. Вторая вообще не зажглась. Третья заискрила и потухла. Николаша пытался зажечь спичку за спичкой, пока не осталась одна единственная.
– Что там у тебя случилось?! – шипела Алтынка, высовываясь из-за осины.
– Ничего не получается!..
– Опустись на колени, прикрой спичку ладонями и держи руки к земле поближе!
– Как я сам не догадался! – воскликнул парень, падая на колени.
Последняя спичка всё же загорелась, и сухая трава тут же вспыхнула ярким пламенем. Огонёк побежал по травинкам, разгораясь ярче и ярче, пока пламя не поднялось на целый аршин и не принялось лизать стволы деревьев.
Жар побежал наверх, достиг высоких ветвей и начал пожирать их. Дым заструился по верхушкам от дерева к дереву, а пламя продолжало кусать травинку за травинкой, пока не добралось до частокола, который окружал избушку Бабы-яги.
Подножия столбов, вкопанных в землю, почернели. Это огонь обхватывал их своими объятиями.
Баба-яга почуяла дым, выглянула в окошко и видит, что по лесу дым валит да ветки оглушительно трещат.
Беспомощно оглянулась Баба-яга вокруг. Схватила она зимний овечий полушубок, висевший на сучке у двери, и выскочила на воздух.
А пламя тем временем уже начало пожирать траву вокруг избушки.
Баба-яга испуганно принялась тушить его полушубком, не давая пожару приблизиться, но огонь уже охватил частокол.
Полушубок вскоре пришёл в негодность, и Баба-яга бросила его на сожжённую землю, в отчаянии оглядываясь вокруг. Если пламя сильно разгорится, то его языки благодаря ветру перекинутся на избушку, да и лес сгорит за считанные часы.
Закрывая нос от едкого дыма, Баба-яга бросилась в избушку и принялась искать метлу.
– Где же ты есть, глупое помело! Когда надо – нет тебя на месте! Когда не надо – спотыкаешься об тебя!
Наконец она обнаружила метлу, которая завалилась за старинный, медью окованный сундук, схватила её и поспешила к ступе. Залезла внутрь и подняла ступу в воздух, направляя её к озеру.
Ступа птицей быстрокрылой пролетела над деревьями и вскоре опустилась на землистый берег озера. Баба-яга выскочила, бросилась животом на землю и припала к воде.
Она пила жадно, но не от желания, а от того, что нужно было набрать воды как можно больше.
Баба-яга поднялась на ноги и тяжёлой походкой направилась к ступе.
– Домой! – приказала она, и ступа с трудом полетела к избушке.
Огромные языки пламени уже облизывали стены, солома крыши начала дымится, а курьи ноги испуганно топтались на месте, чувствуя нестерпимый жар.
Баба-яга открыла рот, и озёрная вода полилась на избушку, затем на частокол, а потом старая колдунья приступила к тушению леса. Струи воды падали сверху, сбивая пламя. Баба-яга дышала с трудом, потому что трудно было одновременно лить воду и переводить дыхание, к тому же она захлёбывалась от дыма.
Три раза летала колдунья к озеру. Вода отступала от берега всё дальше и дальше, пропитанное влагой дно с чавканьем хватало за ноги, а Баба-яга продолжала глотать воду. Лягушки уже не квакали, они прыгали к воде и ныряли вглубь. Рыба била плавниками на мелководье, пытаясь выплыть на глубину.
Наконец лесной пожар был потушен. Баба-яга в изнеможении выбралась из ступы и опустилась на землю. Дым, всё ещё струящийся от земли и деревьев, мешал дышать, голова кружилась, а слезящиеся воспалённые глаза не могли сомкнуться.
Кикиморы наблюдали издалека. Они заранее отошли подальше, чтобы самим не сгореть в пожаре, который Николаша устроил по их просьбе. Злыдни с досадой наблюдали за тем, как Баба-яга спасает свой лес от огня, и скрежетали зубами от злости.