— Как полет? — левая ближайшая ко мне голова зубасто улыбнулась.
— Погода в самый раз для прогулки, и воздушные течения ровные, — поддержала ее, еще одна голова.
— Новые движения решили разучить? — поинтересовалась третья.
— Я приземлиться хочу, — завопила я истошным голосом, забыв про всякий стыд и правила вежливости заодно, хотя было бы что помнить.
— Так вы новая Баба — яга? — осенило левую голову. — Простите, запамятовал, а ведь Кощей рассказывал о вас. Но вы так хорошо летите, профессионально я бы сказал, — добавила вторая. — Да вы не волнуйтесь, мы поможем, тихонько опустите метлу вниз и плавненько, плавненько, по малой.
Змей Горыныч осторожно кружил рядом со мной, направляя мои движения, пока я снижалась, все еще не смея поверить своему счастью. Но вскоре моя ступа стукнулась о землю, два раза подпрыгнула и полностью остановилась. Я выпала из ступы и бросилась целовать землю. Мой нечаянный спаситель скромно сидел в сторонке, потупив взор, дабы не смущать меня при проявлении восторгов. Нацеловавшись с землей, я бросилась по очереди на все три шеи, по — новому оценив красоту гигантских ящериц.
— Ну что вы, право слово не стоит, — смущенно басила левая голова.
— Нам это только в удовольствие, — низким баритоном отвечала центральная.
— Завсегда рады помочь, — уверяла тенором правая.
— Летать‑то дело нехитрое, — продолжала левая, — пару раз попрактикуетесь и станете настоящим асом.
— Вы такие лихие виражи выписывали, я восхищаюсь — утешала правая.
А центральная голова тем временем читала мне краткий инструктаж по управлению ступой и основным положениям метлы при полете, тщательно следя за моими действиями. Наконец убедившись в том, что я все хорошо запомнила, Горыныч дал добро на полет. Еще пару часов мой новый друг, товарищ и брат обучал меня в воздухе и, наконец, удовлетворившись полученным результатом, проводил до дому, отследив мою посадку. На этом мы с ним расстались. Вернее на моем приглашении заходить в гости и на его обещании скоро быть. Водрузив на место ступу и метлу, я решила лечь спать, чтобы начать завтрашний день с новыми силами. А назавтра я не смогла встать. Собственно встать с печки я не могла еще несколько дней, все больше роднясь с образом некоего Ильи Муромца, до начала его богатырской карьеры. Но как говорится метлой махать — это вам не шейпенгом заниматься. Тут сила нужна. Сил не было. Каких либо желаний тоже. В течение следующих трех дней я придавалась размышлениям о смысле бытия. Не то, чтобы философия была моим любимым занятиям, но если вы в буквальном смысле не можете слова сказать и пальцем пошевелить, то что еще остается делать. Зато теперь я могла с полной уверенностью заявить, что есть в этом мире одна вещь, о которой я знаю все: мой потолок. По крайней мере, ту его часть, которая находилась над моим пристанищем. Я знала его до мельчайших трещинок, изгибов, щепочек и мельчайших рисунков. Экзистенциальность моего бытия была прервана самым грубым образом: появлением огромной зеленой головы в окне.
— Принимай хозяйка гостей, — радостно прогудел Горыныч, заглядывая одним глазом в окно.
Кряхтя и охая, я сползла с печки и доковыляла на крыльцо. На моем дворе во всем своем великолепии возвышалась темно — зеленая трехголовая ящерица с крыльями и радостно помахивала хвостом наподобие домашней собачки.