Она пыталась предупредить Веслава об опасности обращения к темным богам и проведения запретного ритуала, но тот уже был согласен на что угодно, только бы вернуть семью. Он услыхал, что это возможно, и этого было достаточно для принятия окончательного решения.
Он вытянулся во весь рост и, дрожа всем телом, кивнул:
— Проводи! Последствия не важны! Верни мне жену и ребёнка. Я готов на всё ради них, — в потускневших глазах заблестела надежда. — Говори, что тебе нужно.
Обреченно вздохнув, старушка приподняла передник и достала из широкого залатанного кармана на юбке небольшую книжечку, обтянутую черной потертой кожей. С первого взгляда было понятно, что она повидала на своем веку много больше, чем её обладательница. Вместе с книгой Зорица выложила на стол пучок сухоцветов, туго стянутых серым шнурком.
— Ты была готова к этому? — глаза Веслава расширились от удивления, а густые брови поползли вверх.
— Эти предметы всегда со мной. А теперь хватит попусту молоть языком.
Женщина подошла к несчастной и, пощупав пульс, нахмурилась, облизывая сморщенные сухие губы.
— Очень плохо. Времени мало. Скорее неси таз с водой, — она ткнула скрюченным пальцем на стоящую на полу ёмкость с багровой жидкостью. Времени для того, чтобы натаскать чистой, уже не было. Да и не нужно это было. По правилам древнего ритуала, нужна жертвенная кровь. Если Инга испустит дух, то это конец, и все усилия будут напрасны, а платить, несмотря ни на что, придется.
Мужчина вмиг поднёс таз с окровавленной водой и поставил у ног целительницы, внимательно следя за каждым её движением и внимая каждому слову.
Ведьма, как часто называл её староста, растерла в ладонях сухоцветы и бросила их в воду, тихо нашептывая себе под нос какие-то заклинания. Потом подняла руки кверху, переплела пальцы странным, неестественным образом и громогласно, помолодевшим голосом, воззвала к трём Богам:
— Прими моё искупление, Белобог! Прими мою жертву, Чернобог! Прими моё подношение, Марена!
Она опустила руки и, хватая со стола толстую свечу, освещающую комнату дрожащим пламенем, впихнула её ничего не понимающему Веславу.
— Жги воду, — скомандовала старая, пока доставала из-под передника очередной ритуальный предмет.
— Воду?
Мужчина уставился на нее, точно та обезумела.
— Кидай свечу в воду и не задавай лишних вопросов!
Веславу оставалось надеяться только на то, что Зорица знала, что делала. Он выполнил приказ и бросил свечу в воду. На его глазах произошло то, что не поддавалось разумному объяснению. Магия, не иначе. Вода вспыхнула в тот же момент, как только танцующий язычок пламени коснулся её поверхности. Свеча утонула, а кровь в тазу зашипела, запузырилась, практически исчезая и оставляя в воде едва заметный розоватый оттенок. Огонь не погас.
— Приготовься.
— К чему?!
Но больше бабка ничего не сказала, а мужчина с ужасом наблюдал, как в иссохших руках заблестел тонкий клинок с кривым лезвием. Послышался треск рвущейся ткани и перед его взором обнажился давно округлившийся живот его жены.
Не дыша, Зорица поднесла кинжал к телу и медленно острым концом сделала неглубокий надрез.
— Что…что ты творишь?!
Сохраняя тишину, целительница голыми руками взяла «горящую воду» и плеснула на живот умирающей.
Веславу сделалось дурно. Казалось, что его бедная Инга сейчас загорится, и это он сам обрёк её на стремительную кончину.
Но к его удивлению, огонь начал гаснуть, словно впитываясь в тело с блестящими каплями воды.
Едва староста раскрыл рот, чтобы что-то сказать, как глаза его жены неожиданно распахнулись, а из горла вырвался пронзительный крик.
— А-а-ааааааа! — комната вновь наполнилась тяжёлым дыханием и звуками приближающихся родов.
Целительница бросилась к роженице, согнула её ноги в коленях, а сама присела, готовясь принять ребенка.
— Тужься! Ты сможешь! — вопила она что есть мочи, заглушая стоны и всхлипывания.
Для Веслава время словно остановилось. Он не мог поверить в то, что сейчас происходит. Его почти умершая жена очнулась, и сейчас на свет появится его ребёнок. Зорице удалось. Таинственный ритуал сработал. И лишь пронизывающий детский крик «уа-уа» вывел мужчину из транса. Он коснулся задеревеневшими пальцами своей щеки и смахнул слезы, градом падающие на лицо.
Пока мужчина приходил в себя, Зорица завернула новорожденное существо в чистую ткань и повернулась к отцу.
В белых простынях виднелась огненная головка, а сам ребенок, то успокаивался, то с новой силой заходился надрывным рыданием. Мужчина скользнул обеспокоенным взглядом по измученному, но улыбающемуся лицу Инги, которое медленно приобретало жизненные краски, и приблизился к свертку в руках ведьмы. Она прижимала к груди младенца и ласково улыбалась, не в силах отвести взгляда от прелестного создания.