Каждый присутствующий млел от ужаса представляя, что будет, когда вернётся господин и обо всем узнает. Однако пока была более серьезная проблема. Жену князя хоть и удалось спасти, но всё же она была ещё слишком слаба, чтобы прийти в себя, а после услышать страшное известие.
Первые слова Ядвиги, когда она очнулась, были:
— Он жив?
Рядом послышался сдавленный голос старика лекаря:
— Мне очень жаль, моя госпожа, но ничего нельзя было сделать…
Бедная, убитая горем княжна ощутила, как горло сдавил тугой спазм.
— Уйдите, — закрывая руками лицо, протянула она, опасаясь не вынести рвущие изнутри отчаяние и безнадежность. — Уйдите… оставьте меня одну…
Печально глядя на то, как содрогается измученное тело в тихом рыдании, присутствующие низко поклонились, потупив взгляд, и удалились, так и не осмеливаясь поднять головы. Комната опустела так же, как и опустела душа бедной девушки. Ужасной боли в животе больше не было, но осталось разбитое на осколки сердце от новой утраты. Сейчас она готова была броситься с крыши от отчаяния и, казалось, даже присутствие мужа не смогло бы облегчить эту муку.
— Князь… — задыхаясь от горестного рыдания, бормотала она, — что я скажу ему?! Как посмотрю в глаза? Не уберегла, потеряла… а ведь он так счастлив был… Что же теперь?
Ядвига опустила голову на подушку, перевернулась на бок и свернулась клубочком, поджав к груди ноги. Ей хотелось исчезнуть хотя бы на миг, чтобы не испытывать этой пытки. Слезы медленно скатывались по щекам на подушку, пока усталость не взяла свое и девушка не заснула тревожным сном.
После случившегося несчастная Ядвига закрылась в себе, отказываясь от еды. Она перестала выходить из комнаты, плотно затворив шторы, чтобы ни единый луч света не мог проникнуть и напомнить ей о том, что она всё ещё жива. Время словно замерло. Дни превратились в ночи.
Никто из слуг не решался нарушить покой госпожи и один только Михайло не позволял ей оставаться с собой наедине. Он упорно пытался вытащить хозяйку из оцепенения, стараясь отвлечь, накормить и развеселить. Его крайне беспокоило её состояние, поэтому сразу после случившегося он отослал гонца с посланием, в котором просил князя в срочном порядке отложить все дела и вернуться домой как можно скорее, ведь его жена увядала на глазах.
— Где она?! — Витольд ворвался в зал, судорожно сжимая в руке короткую записку от Михайла о случившемся. Глаза его горели пламенем отчаяния, а грудь высоко вздымалась от бешеной спешки.
— Госпожа уже пятый день не выходит из своих покоев, — печально склонил голову верный слуга.
Сбросив с плеч на пол меховой плащ, мужчина поспешил к жене. Как же ненавидел он себя за то, что его не было рядом, что оставил её одну в столь трудную минуту. Прознав о случившемся, князь бросил все дела и поспешил воротиться домой. Проклятая дорога забрала у него лишние два дня, и теперь сердце его бешено колотилось в груди, когда он повернул ручку незапертой двери.
Его встретила могильная тишина и мрак, несмотря на ясный день за окном. Сердце его сжалось, когда не без труда он разглядел посреди широкой кровати маленький клубок, закутанный в одеяло. На негнущихся ногах он тихо подошёл и бесшумно опустился на край кровати, несмело коснувшись кончиков огненных волос. Его жена дрогнула, точно от удара молнии, и всхлипнула, сильнее сжавшись.
— Прости, — едва слышно прохрипел Витольд. На его долю выпало немало трудностей, но настолько тяжко ещё никогда не было. — Прости, что приехал слишком поздно…
Он коснулся напряжённого плеча Ядвиги в надежде, что она посмотрит на него, скажет хоть слово, но она продолжила лежать безмолвно, уставившись в стену.
— Я не должен был оставлять тебя одну. Обещал вернуться раньше… если бы я только знал!
Ему казалось, что сумеет всё вынести, справиться с нахлынувшими эмоциями, но молчание любимой женщины оказалось невыносимо. Он подался в её сторону, сгреб исхудавшее тело в свои широкие объятия, уронил голову на угловатое плечо и с шумом выдохнул, высвобождая всю свою скорбь.
— Прости, Ядвига! Поговори со мной, не молчи. Я понимаю, как тебе плохо, но это молчание меня убивает. Не отказывайся от меня, не покидай. Клянусь богами, что сделаю всё, чтобы помочь тебе скорее оправиться…
— Я не смею смотреть в твои глаза, — наконец слабо промолвила девушка, вздрагивая и кусая губы.
От её слов у Витольда едва сердце не остановилось. Ему стало нестерпимо больно, словно в грудь воткнули острый кинжал.
Он резко выпрямился, крепко, но осторожно схватил жену за плечи и развернул, вынуждая взглянуть в его лицо.