Потом знакомый голос привлек его внимание, и он приподнял голову.
— Ну раз ты вернулся к нам…
Девушка скомкала рушник и протянула его сыну плотника.
— Ты уже знаешь, что с этим делать.
Не сводя ошеломленного взгляда с острия иглы, парень взял в руки комок и сжал его в зубах.
Игла кольнула и без труда вошла в человеческую плоть. Первый стежок был сделан.
Парень замычал от боли, судорожно вцепившись пальцами в твердый край лавки. Он терпел, пока будущая целительница ловко орудовала инструментом, то вонзая его в тело, то вытаскивая, протягивая смоченную кровью нитку.
Ядвига сосредоточенно следила за каждым своим движением, бережно стягивая кожу. Она готова была сделать значительно больше, готова была ухаживать за больным сколько потребуется, но, к счастью, приложенных усилий было сверх того. Больной вскоре пойдет на поправку.
Совсем скоро швы были наложены, а поверх красовалась чистая повязка.
— Готово, — не скрывая радости и облегчения заключила спасительница.
— Сделала всё, что было в моих силах, но увы, шрамы останутся. Прости. Но они же только украшают мужчину? Верно?
— Верно, — зачарованно кивнул спасённый, — спасибо тебе…
Ядвига обернулась в сторону отца, и улыбка тут же слетела с её губ. Прогибаясь под тяжестью его сурового взгляда, она внутренне сжалась и нервно сглотнула, предчувствуя лихо.
— Ступай за мной.
От резкого гневного приказа сердце девушки оборвалось. Она была готова выйти и пасть в неравном бою со всей лесной нечистью, только бы не оставаться с разгневанным отцом наедине. Одним только взглядом он мог сломить волю дюжего мужика, а тут пусть и привыкшая, но всё-таки хрупкая и ранимая девчонка.
— Но, отец… — она хотела оправдаться, но умолкла, стоило лишь мужчине поднять на неё глаза.
— Немедленно.
Веслав круто повернулся и, ступая тяжёлым шагом, ушел в соседнюю комнату.
Ядвиге ничего не оставалось, кроме как, опустив голову, засеменить следом.
Просторная кухня, наполненная соблазнительными ароматами свежеприготовленного ужина, была по углам освещена толстыми свечами, которых мать никогда не жалела. Она не любила тьму и заботливо освещала дом, создавая в нем уют и тепло. Отец часто бранил её за подобное расточительство, но побороть всё же не сумел. На широких деревянных столах стояла чистая посуда, глиняные горшки и доски разной толщины, выструганные руками Веслава. Он вообще многое сам делал для себя, для дома, для семьи, для деревенских. Работу выполнял в срок, доводя всё до идеального, чего справедливо требовал и от остальных. Но больше всего доставалось самому близкому и самому дорогому сердцу созданию…его дочери. Ни к кому он не был так требователен, как к ней. И на то было множество причин, которые он, к тому же, никому не объяснял.
— Где ты была всё это время?! — грозный бас разорвал тишину кухни, ударяясь о стены и рассыпаясь глухим эхом.
Ядвига вздрогнула и, поджав губы, едва слышно пролепетала:
— В лесу.
— Я ведь запретил тебе уходить туда одной!
— Но я лучше остальных знаю этот лес.
— Ты слишком самоуверенна. Однажды твоя беспечность доведет тебя до беды. И кто поможет, если меня не будет рядом?!
— Но…
Перебивая дочь, Веслав ткнул пальцем в сторону двери, где всё ещё на лавке лежал раненый, хоть уже и залатанный соседский мальчишка.
— На его месте могла быть ты! Дураку свезло случайно! Как думаешь, что бы было с ним, не найди ты его там?! Но его жизнь меня не интересует. Если бы ты попала в капкан вместо него? Если бы на тебя напали дикие звери?!
В исступлении он схватил Ядвигу за плечи и тряхнул, как бы силясь привести неразумное дитя в сознание.
Напуганные глаза бедняжки наполнились слезами.
— Но я не боюсь зверей…
— А стоило бы! Безрассудно подвергать свою жизнь опасности!
Волна негодования и возмущение захлестнула девушку, осушивая глаза и придавая голосу уверенности.
— Мне ничего не угрожало! Я в состоянии позаботиться о себе! — с надрывом выкрикнула дочь, испепеляя властного отца взглядом.
Ядвига боялась гнева отца, млея поддавалась слабости, но всё чаще упрямство брало верх, и случалось разрушительное столкновение двух непримиримых характеров. Отец и дочь были слишком похожи, но Веслав терял голову всякий раз, когда Ядвига смела ему перечить.
— Если ты ещё раз пойдёшь одна в лес без моего позволения, то больше не выйдешь из дома! Уяснила?!