И понеслась избушка Тихомира по лесам да болотам на ногах своих курьих.
— Проснись, Кики, — ткнул жену в бок Леший, что весь день овражек их домашний осушал, да вот в зеркальце заглянул. — Ягуся вернулась.
Хлопнула ресницами Кикимора, из постели своей из водорослей выглядывая сонно.
— Бежит ее избушка на Калинов мост, лес перед ней расступается, — улыбнулся Леший.
— Девочка наша хорошая! — хлопнула Кики в ладоши. — Зеркальце показывает?
— Так держи зеркальце. Только я бы сам на Калинов мост отправился, вдруг помощь ей нужна, ты же знаешь Змея Горыныча. Все от настрою его зависит.
— И то правда, отец. Давай, собирай манатки... Да зеркальце не забудь. Ох, Царь Морской, делов своей острогой наделал! На что дом теперя похож... Где носки, что я ребяткам-то вязала?
17. Как клубочек пригодился
А кто увидит нас, тот сразу ахнет,
И для кого-то жареным запахнет.
Бременские музыканты. Песня разбойников.
Вывалился Иван из зеркала на пол каменный, снова головой страдая. Может, дело и не в роме было — кто знает? Он ведь и выпил всего ничего. Если б не исцелила ему голову птица жар, он бы и Ягу вытащить из ейного миру перевернутого не смог бы.
И то хорошо. Путешествия между мирами — они вряд ли так просты, как в избушке к синему морю прокатиться. Теперь-то осталось по мелочи: верных друзей на ту сторону речки Смородины вывести. Тут и без жар-птицы справиться можно.
Все равно он перо на самую важную битву истратил. Зато победил! Разулыбался Иван, до постарался узрить пещеру очами своими на тот момент неясными.
Факел горел по-прежнему, и было в пещере пусто.
— Спасибо тебе, зеркало волшебное, — на всякий случай поблагодарил Иван зеркало, поднимаясь, да поклонился.
И на колени едва обратно не упал да нос не расшиб. Но удержался — чай, не первая переделка в жизни.
Зеркало блеснуло, будто приняло Иванову благодарность. И потухло, и только факел трещал.
— Держался я правою рукою за стену, — напомнил себе Иван, — значит, обратно левая меня приведет.
И пошел из пещеры он в лабиринты змеевы. То, что держаться за стену — это хорошо, не дошел бы он иначе. Шел Иван и шел, сну не сдаваясь, на колени не падая, да с глазами закрытыми.
Чудилось ему, что волшебного напитку рому выпил он немеряно.
Когда вышел Иван к источнику с водою живой, так и упал он на середину пещеры сей.
— Если сделаю глоток, — подумал Иван-не-дурак, — может, силы обрету?
Позабыл он в тумане, кой его объял, что в котомке есть у него фляга с водою живой. Дополз Иван до искрящегося светлой лазурью, как Ясины глаза, фонтана, подтянулся о бортик, да и опустил голову в воду. Хорошо!
Едва глотнул чуточку и в голове-то прояснилось, как схватило что-то Ивана за уши, вниз потащило... А пол затрясся, да и голос Горыни разнесся меж сводов:
— Кто ворует мою воду живую?!
— Прибыли, — доложила Мира, останавливаясь и дыша тяжко, как конь загнанный.
Яга пошевелилась на диване — задремала. Посмотрела на часы наручные — из мира перевернутого прихватила, чтоб время свое не проворонить, службу — тьфу ты, работу — не пропустить, а то тут все такие счастливые и часов не наблюдают.
Еще десять часов. В крайнем случай — десять с половиной. Прорва времени, в общем. Потянулась Яга — только косточки затрещали.
— Мира, зеркала ни одного нет, — заметила она с сожалением.
— Так это ж... Чтоб душу не украли, — пробормотала Тихомира неуверенно.
— Суеверия и предрассудки, — отмела Яга. — Пока я Яга, тем более. Давай, мне маскировку проверить надобно... Это бой серьезный, выглядеть надо тоже серьезно...
Мира быстро сообразила зеркальце да во весь рост, на стене напротив камина.
— Отличное дизайнерское решение, — одобрила Яга и подошла поправить парик, нос и брови. Помадой бледной мазнула. Вспомнила про подушки в бока.
Кто знает, что ждет — пригодится.
— Мира, еще пара... нет, тройка подушек нужна. Диванных. Чтоб потом по стилю подошли.
Вздохнула Мира, но решила она кроме футболиста и психолога стать еще и стоиком. А потому все Ясе в лучшем виде представила.
Нацепила Яга подушки, перед зеркалом повертелась — вот теперь, если в кого в балахоне своем впечатается, то не костями. И падать, если вдруг, удобней.
— Вихря! Наш выход, полетели!