Она уже и говорит, как Иван-дурак... И людьми манипулирует. Царевич даже возражать не стал, сразу к камню огромному потопал, меч воткнул и тужится, толкает. Посмотрел Волк Серый на Лешего, а Леший на Волка, бросились царевичу на помощь. А Яга пест из Вихри достала, тоже рычагом помогает. Кикимора моток водорослевой пряжи размотала, на Вихрю накинула и на камень, да и велела ступе помогать.
Все работали, в общем. А клубочек вертелся и скакал на месте, вместе с Вещим Олегом за этой странной бандой наблюдая и сделать ничего не могя.
Сдвинулся камень, поддался единству героев наших. И открылся вход в пещеру, темнотой страшной зияющий. Клубочек радостно бросился внутрь.
Переглянулась Яга с Кикиморой и Лешим, положили те по два пальца правых рук на левые запястья — кто ж их этому жесту научил, как не Яся?.. Иван-царевич не промах оказался: срубил своим мечом-который-не-кладенец пару хороших веток, факелы из них сделал.
Серый Волк уж с нетерпением поглядывал на тех, кто на двух ногах все задерживались.
— Вихря, ты останься здесь. Если, — взглянула Яся на часы, — через шесть часов... — Ах, ладно. Если до предрассветного часа мы не вернемся, возвращайся к Тихомире. Значит... кончилось все.
— И ничего не кончилось, — из пещеры возразила Кикимора, и голос ее причудливо отразился от стен темных каменных, — Горыня на мировое равновесие покуситься не посмеет. Одно дело — Иванами закусить, и другое — Кикиморой, Лешим и бабой Ягой. Пошли. Вихря, скоро будем. Просто жди.
— Иванами он тоже закусывать не будет, — возразила Яся решительно и поспешила вперед всех, сразу за клубочком.
Ибо нечего. Наткнулась тут же на... шляпу его.
- Иван... - всхлипнула, к груди находку прижимая.
И на парик натянула сверху.
Долго клубочек петлял по темным, пустым да страшным пещерам. Гулко отзывались под их сводами шлепающие шаги топающей плечо в плечо за Ягой Кикимора, а по ее мокрым следам уже шлепал каждый. И стук когтей Волка, вперед клубочка бегущего да на нос свой полагающегося, и хлопанье крыльев Вещего Олега, что иногда мышей летучих задевал, и тогда вообще громко становилось.
Словом, громко они шли. А Горыныч все не появлялся.
— Не нравится мне это, — прошептал Леший Кикиморе, и отозвались пещеры эхом шелестящим:
— Не нравится, не нравится, не нравится...
Иванов факел погас от очередной летучей мыши, и он выругался так, как царевичу не полагается. Царевичу вовсе не полагается, если уж на то пошло.
Но вот выскользнул клубочек в пещеру, костром посередине освещенную, и над костром была огромная дыра в потолке, и свет огня встречался под ней с лунным светом, и было это до того волшебно и красиво, что и не сразу Яга змея о трех головах, у костра на нижней части спины восседавшего, и каждая его голова выражала такое гаденькое довольство и злорадство, что Яга сдвинула брови втрое крепче обычного, подбоченилась по подушкам, шляпу на один глаз сдвинула и молвила грозно:
— Ну, здравствуй, Змей Горыныч.
А члены их сомнительной экспедиции, сыпясь из коридора пещерного, как из мешка, споткнулись о нее один за другим — так баба Яга была непреклонна, и за подушками и не чувствовалось ничего.
— За Иваном мы пришли.
18. И жили некоторые долго и счастливо
Но ты со мной, и я не смею надеяться...
Давай войдем в закрытую дверь.
Немного Нервно. Истинное волшебство
Расхохотался Змей Горыныч на все свои тридцать три пещеры, костер погас, и на месте его оказался источник дивный, фонтан. И только лунный свет остался, и как-то холоднее сразу сделалось.
— Ой, уморили... За Иваном они пришли!
— Ахаха! — передразнила хохот его Яга и сжала кулаки. — Где ты его прячешь, Горыня?
— А если я его уже съел? — спросил Змей и поглядел одной головой хитро, второй — скорбно, третьей — злобно. — И прячу здесь? — и пузо свое огромное огладил довольно.
Яга так и отступила, на Волка подвернувшегося села.
— Быть не может, — поднесла она руку к горлу.
— Голову на отсечение даю, — сказал Горыня. — Какую? Правую? Левую? Среднюю?
Защипало у Яги у носу.
— Вот тебе за Ивана, супостат! — взвыл вдруг Иван-царевич да с мечом своим не-кладенцом полетел вперед, к этим самым головам упомянутым.
Махнул лениво змей хвостом, да и отлетел Иван-царевич к стеночке: меч из рук его выпал, сознание царевич потерял.
Должно быть, после песта с небес да хвоста исподтишка лежать ему вместе с царевною егошнею с сотрясением мозга.