— Чакру открывала, — зная, как бредово звучат мои слова, опустилась прямо на пол.
— А зачем? — миролюбивый тон делал своё дело, и я рассказала, как всё было на самом деле.
— Хотела успокоиться и привести мысли в порядок! — уже более спокойно произнесла в ответ.
— А что было дальше? — отчего-то парней сдавать не хотелось.
— Я вспыхнула, — сократила рассказ до минимума.
— А сейчас ты можешь закрыть этот свой канал? — с надеждой посмотрел в мои глаза, а я не очень уверенно кивнула.
— Я могу попробовать! — у меня должно всё получиться, иначе это будет фиаско.
— Мы пока выйдем из комнаты, а ты попробуй, хорошо? — чувство, что я маленький и несмышлёный ребёнок не покидало меня, как только начала разговор с ним. На его слова уверенно кивнула.
С чего бы начать мне непонятно. И промаявшись, осознанием своего бессилия, несколько минут, пришла к выводам, что завершать нужно тем, с чего всё началось. Тогда я представляла цветок, как распускается, то сейчас, возможно, надо представить, как цветок закрывается. И постепенно втягивает за собой ту энергию, что наполняет меня сейчас.
Йога всегда ассоциировалась у меня с лотосом, поэтому не вызывало сомнений, что сейчас я выберу именно этот цветок. Так, представив, что красивый крупный цветок лотоса закрывает свои лепесточки, при этом втягивает энергию, которая окутывает меня. Лепестки медленно закрываются в бутон. Когда бутон оказался полностью закрытым, ко мне пришло облегчение. Но подумав немного, а вдруг стоит мне упустить контроль, и огонь опять вырвется на свободу, только уже кому-нибудь навредив. Нет, такого допустить, я не могла! Поэтому сам цветок поместила в шар, что-то типа сферы. Это послужит своего рода дополнительной защитой.
Критично осмотрев результат работы, сперва кинулась к зеркалу. Пламени на мне больше не было. Так! А вот теперь пора всех порадовать. С этими мыслями двинулась в коридор, где стала свидетельницей неприятного разговора. Знаю, подслушивать нехорошо, но если очень хочется, то немножко надо!
— Что вы устроили здесь? — от милого и ласкового тона моего спасителя не осталось и следа.
— Альфа, дай нам всё объяснить… — если Райан отмалчивался, то Данис лез на рожон, пытаясь отстоять свою правду.
— Что ты можешь мне объяснить? Как какую-то уличную девку привёл в родительский дом? — так это что его отец. А по «тёплым» отношениям так и не скажешь. И почему это меня оскорбляют?
— Она не девка! Ты же знаешь, что вряд ли простых смертных допустят хотя бы до границы с Варкфара, — второй брат тоже решил не отставать от первого и вступил в спор с отцом. Бедного родителя перекосило от злости.
— А кто она? Как здесь оказалась, это вы мне можете объяснить? И почему она выглядит как… продажная женщина? — презрительно сплюнул в ноги глава семейства. Во мне же забурлила ярость! Да как он смеет? Двуличная сволочь!
— Отец, перестань! — зло рыкнул в ответ Данис.
— Ты, котёнок, ещё смеешь на меня рычать! — с повышенным тоном из его рук вырвалась волна силы. Толком разглядеть я её не смогла, но почувствовала кожей. Мелкие волоски встали дыбом, намекая на мощь этого мужского индивидуума.
Но если я только ощутила ужас, то парни синхронно упали на одно колено. Вены на руках и шее вздулись. Но они продолжали стоять, отказываясь до конца подчиниться воле своего отца.
— Кто она такая? — задал вопрос в лоб мужчина. Парни, кривясь, ответили явно не то что собирались. На их лицах отразилась мука, но ничего поделать с этим не могли.
— Тринадцатая участница отбора, пришлая, — после этих слов, сила, которую удерживал отец, растаяла, принося волну облегчения. Братья поднялись на ноги, хмуро взирая на своего родителя. Мужчина же выглядел крайне ошарашенным.
— Пришлая?
— Да отец, — уже не сопротивляясь, ответили парни.
— Я иду в совет! — и после, не говоря ни слова, развернулся и направился обратно в комнату, туда, где находилась я, которая, между прочим, подпирала дверь ухом.
Срочно ретировавшись назад, упала попой на пол. И не придумав ничего лучше, приняла непринуждённую позу. Ну что? Кто из них знает, как я должна закрывать чакры? Сразу, как мысль промелькнула в моей голове, дверь в комнату распахнулась настежь, фактически снося её с петель.
— Ты! — ворвался в комнату мужчина, яростно сверкая глазами. Вид, конечно, был страшный, но не страшнее моего отца в гневе, после очередной выходки любимой доченьки.
— Я! — глупо отрицать очевидное, когда совершенно бесцеремонно в тебя тыкают пальцем.