Каждое утро Ольга Валерьевна боком протискивалась в кабинет, снимала пальто, потом медленно опускалась в своё рабочее кресло, которое начинало протяжно скрипеть. От этого скрипа у Семена всегда сводило скулы. Потом главбух открывала свою сумку и начинала извлекать из неё пищу. Начинала она, как правило, с бутербродов – с икрой, с колбасой, с сыром. После бутербродов в ход шли яблоки и бананы. Ближе к полудню в ход шла тяжелая артиллерия – жареные куры. В час дня главбух обычно звонила Рыкову, говорила, что она на обеде и шла есть в столовую. Приходя с обеда, Ольга Валерьевна минут сорок сидела с полузакрытыми глазами, переваривая пищу, а потом опять доставала из сумки бутерброды, булочки и разнообразные пирожные. Глядя на сумку Ольги Валерьевны, Семен всегда удивлялся, как в ней может помещаться столько еды? Может, это непростая сумка, а нечто подобное шляпе фокусника, из которой можно достать голубей, кролика и кучу всякой всячины? Самым удивительным было то, что, даже поглощая пищу, Ольга Валерьевна не отрывалась от работы. Она могла колотить толстыми пальцами по клавиатуре и одновременно обгладывать куриное бедро, говорить по телефону, есть халву и пить кофе.
Когда Ольга Валерьевна вразвалочку входила в курилку или в столовую, все разговоры, как правило, прекращались, люди норовили быстро улизнуть, лишь бы не находиться с главбухом в одном помещении.
Семен знал, что всё дело в размерах и в характере Ольги Валерьевны. Всё взаимосвязано – она стерва потому, что толстая. Она комплексует по поводу своей внешности, но ничего поделать с этим не может, иначе давно бы села на диету и стала заниматься шейпингом. А вся её полнота из-за того, что Ольга Валерьевна много ест. А как не есть, если нет мужчины? Если верить рассказам менеджеров, у неё никого нет и, скорее всего, уже не будет. Вот она и налегает на пищу, чтобы хоть чем-то заполнить вакуум в душе.
Проанализировав всю ту обрывочную информацию о главбухе, которую удалось получить от работников «Швейки» Семен пришёл к выводу, что знает, как найти подход к этой странной и немного пугающей женщине с необъятными формами и с тяжёлым взглядом, которая дышит, как паровоз и постоянно потеет. Её потом пропах весь кабинет. Глядя на Ольгу Валерьевну, Семен понял, почему она одевается во всё черное. На чёрной одежде пятна пота не так заметны.
Тем не менее, чтобы втереться к главбуху в доверие, Семен стал приходить по утрам с тортиком, с кексом или с коробкой конфет. Угощал всем этим Ольгу Валерьевну, говорил ей комплименты, расспрашивал, как она провела вечер, пытался быть милым, обаятельным и внимательным. Только всё это было зря, пустая трата времени, денег и сил, потому, что главбух съедала за считанные секунды всё, чем Семен её угощал, запивала всё это большой кружкой кофе, громко рыгала и вместо благодарности говорила, тыкая пальцем в монитор компьютера Семена:
– Много болтаешь, мальчик! Какая тебе разница, какие фильмы я смотрю по вечерам? Работай…
Но всё равно Семен верил, что найдёт к ней подход. Он всегда вспоминал слова Геннадия Ефимовича: « …Она уже пятерых твоих предшественников сожрала. Так что будь с ней осторожен, хорошо?» а потому с максимальной осторожностью, потихоньку пытался пробить бреши в обороне главбуха. Не для того, чтобы стать её другом, а для того, чтобы не уволили. Ведь работа ему нравилась, и он знал, что в другое место его могут не взять.
Вскоре игра в хорошего мальчика Семену надоела. Он и сам не предполагал, что это может произойти так быстро. Ему стал противен запах пота, стоящий в кабинете. Пот Ольги Валерьевны имел очень резкий, неприятный запах. Про духи и туалетную воду она, судя по всему, не знала. А может, у неё была аллергия на парфюмерию? Когда Семен однажды попытался приоткрыть окно, главбух встала из-за стола и закричала так громко, что у Семена уши заложило:
– Закрой сейчас же! Я ненавижу сквозняки!
Семен захлопнул окно. Извинившись, он опустился на свой стул, чувствуя, как наэлектризовались волосы и сердце бьётся так часто, словно хочет выпрыгнуть из груди. После этого проветривание в кабинете он не устраивал, хотя неприятный осадок в душе остался.
В бухгалтерии было бы вообще нечем дышать, если бы директор, менеджеры и прочие «труженики» «Швейки» периодически не заходили в кабинет. В эти мгновения свежий, прохладный воздух из коридора немного разбавлял ту затхлую вонь, которая стояла в кабинете, и работать становилось легче.