Баба Зина тяжко вздохнула, приподняв и опустив обвисшие груди.
— Может я, и боюсь так только не помню ни фига! Склероз! А может я его, и боюсь как раз! Не знаю! Честно! Клянусь! Так, а ты кто? Или ты говорила, а я забыла уже?
— Я по этому вопросу к вам и пришла. Я ваша внучка. — девушка вежливо протянула руку для знакомства. — Виолетта.
Баба Зина уставилась на протянутую ей руку как на нечто до сих пор невиданное и малоизученное.
Виолетта боялась открывать правду бабушке, не зная, как она может на всё отреагировать, возраст которой точно никто не может определить. «Одному Богу известно» — отвечали все по поводу возраста бабы Зины и «Одному чёрту известно» — по поводу бабушкиного происхождения говорили те, кто был с ней мало-мальски знаком. Несчастная старушка могла запросто окочуриться от неожиданности и переизбытка чувств.
«Вот это поворот! — в задумчивости брови бабы Зины отправились путешествовать по лбу, преодолевая глубокие впадины, широкие похожие на жерло вулкана поры, высоко выступающие над уровнем кожи, словно горы бородавки, — На что нам та Мексика или Бразилия, или Турция? Вот это сюжет для 100 000+ серийного сериальчика!»
— Откуда же ты, внучка, взялась у меня, когда я дочки своей не помню?!
— Бабушка, вы же не помните ничего. Снова забыли?
Баба Зина недоверчиво вглядывалась в черты девушки, стоящей перед ней и называющейся её внучкой. Так кто же эта Виолетта: аферистка, позарившаяся на пенсию и жилплощадь одинокой бабушки, или несчастная родственница выжившей из ума старухи?
— Я заварю чай, а потом решим, кто кому здесь приходится и откуда ты такая взялась.
«Теперь надо угощать её всеми моими припасами, а то будет думать, что я жадина-говядина или малоимущая!» — горестным взглядом окинула свой полупустой холодильник Норд.
«Как неловко! Подумает, что я пришла только чтобы её объедать!» — покраснела Виолетта.
Но и отказываться было бы неучтиво с её стороны.
— Если вас это не затруднит.
— Естественно меня это затруднит!
— Тогда может, я пойду…
— Куда ты пойдешь? Садись! — скомандовала баба Зина тоном, не терпящим никаких возражений, выдвинув табуретку из-под стола.
Баба Зина была возмущена до предела бредовыми выдумками бестолкового автора пишущего о ней всякую ерунду.
«Разве о такой жизни мечтает втайне от себя и всех каждая баба?! У меня получалось бы гораздо лучше! Во-первых, я описывала бы свою внешность как самую идеальную: никто бы не мог оторвать восхищенного взгляда от моего ангельского личика с гладкой, как папирусная бумага, кожей, и сворачивали бы все шеи, засмотревшись на мою аппетитную попку и на мои огромные упругие сиськи на немыслимо тоненькой фигурке! Во-вторых, я была бы дочкой, унаследовавшей баснословное состояние безвременно усопшего папы — миллиардера! В-третьих, у меня была бы толпища ухажеров, которые готовы были глотки друг другу перегрызть за мое расположение, и не стремных, а накачанных, загорелых, с кубиками пресса мачо! Я бы мотылялась на волнах экстаза, словно тряпка на бельевой веревке на его возбужденном, как скала, члене, пока он ласкает, слегка пощипывая, мои набухшие от возбуждения соски или пусть он долбил бы меня сзади! Своим языком пускай не только трепался, а умел его телепаниями доводить до оргазма! Вот о чём всем было бы интересно почитать!» — баба Зина мечтательно зажмурилась.
Вода в чайнике возмущенно забулькала. Чайник засвистел, привлекая к своей скромной персоне всеобщее внимание.
— Вы уснули?
— Я никогда не сплю из-за бессонницы! Это ты, небось, только ляжешь и через минуту храпишь вовсю!
— Нет что вы, — смущенно пролепетала девушка, — Я вообще никогда не храплю.
— Ой, да ладно заливать! Кстати что будешь? Вино, ликёр, шампанское…
Виолетта прервала бабушку, отрицательно покачав головой.
— Я не пью.
— Так и я тоже не пью! — фыркнула баба Зина. — Только иногда бухаю!
Комар, нарушая тишину своим писком, пролетел мимо бабушки и девушки. Им было принято благоразумное решение, никого не тронув, спрятаться в щель между буфетом и холодильником. Виолетту ему было жаль, а бабу Зину он боялся, как огня.
Достав из буфета початую бутылку водки, баба Зина налила себе полный стакан и быстро его выпила. Потом ещё… и ещё… и ещё… и так до тех пор, пока под воздействием алкоголя не вытеснялась грусть нереализованных мечтаний.
«Мужиков бы сюда сейчас с инструментами, — хмыкнула баба Зина, — чтобы они хоть что-то сделали с протекающим краном, а то уже сил нет!»