Не дойдя до стола пяти шагов, мы остановились. Констебль Хёрст сделал ещё один шаг вперёд, расставил ноги на ширину плеч, заложил руки за спину и сухо доложил:
– Господин губернатор, подследственный доставлен. Официально предъявленное обвинение – разрушитель веры. Смягчающие обстоятельства – показал способности к обретению веры. Констебль Джефф Хёрст, к вашим услугам, сэр.
– Спасибо, констебль, – сказал губернатор. Несколько мгновений он внимательно смотрел на меня, словно взвешивая меня на невидимых весах.
– Господа, я попросил бы вас оставить нас с мастером Григорием наедине. И, Джим, если вас не затруднит – чаю, пожалуйста.
Констебль хмуро посмотрел на меня, чётко развернулся через левое плечо и вышел. Следом с невозмутимым видом вышел шериф.
Губернатор молчал, я тем более. Наконец губернатор откашлялся:
– Мастер Григорий, сказать по правде, я в некотором затруднении. Я здесь нахожусь неофициально, и вид ваш… Вы есть случай достаточно редкий. Атеист, ставший на путь исправления – такое нечасто встречается. И каждый такой случай – это новая надежда.
Я невольно улыбнулся. Губернатор на мгновение сузил глаза, его лицо построжело, а голос… голос не изменился. Остался всё тем же – суховатым, бесстрастным. Почти официальным.
– И поэтому я должен был поговорить с вами наедине.
Пауза.
– Ответьте мне на вопрос: что заставило вас отказаться от атеизма? Почему вы решили ступить на путь веры?
– Простите…, – я замялся, не зная, как мне обращаться к губернатору. – Констебль Хёрст и шериф, видимо, думают, что это само собой разумеющееся… Если честно, я даже не знаю вашего имени.
– А! – легко воскликнул губернатор, улыбнулся, разом растеряв всю свою официальность, и вышел из-за стола. – Вот в чём дело… Прошу прощения за недоумие своих подчиненных. Официально мой титул звучит так: Наместник Её Величества Губернатор Южного Йорка и Островов сэр Альфред Рамсей. Разумеется, ничего этого говорить вам не надо, достаточно простого «сэр».
Хорошая у него улыбка, подумал я. Наверняка спит спокойно, и счастлив в семейной жизни.
– И ещё один вопрос, сэр.
– Да, пожалуйста, – всё так же легко откликнулся сэр Альфред Рамсей.
– Боюсь, вы не отдаёте себе отчета, – я говорил медленно, отчего-то пытаясь подделаться под речь истого британского джентльмена. – Дело в том, что я пришелец из такого далека, что некоторых вещей не понимаю. Вот, к примеру, кого вы называете атеистами?
Задавая этот вопрос, я уже доподлинно знал, что сейчас будет. Так и есть. Губернатор молча смотрит на меня, моргая глазами.
М-да, не балуют меня в Зелёном мире разнообразием реакций.
– Атеисты верят в бога…
Мне показалось, что я ослышался. Как дико смещены здесь привычные мне понятия! А губернатор меж тем продолжал вколачивать клинья в моё сознание.
– …а истинная вера – это вера человека в свои силы. Эта вера позволяет творить чудеса. Настоящие чудеса. Истинно верующий способен порождать инструменты для достижения своей цели одной лишь силою веры. Атеисты же лишены способности верить в себя. Он верят лишь в то, что есть некая сущность, создавшая этот мир.
– То есть бог, – вставил я.
– Именно. И они считают, что раз этот самый бог дал человеку способность думать, то человек должен познавать мир. Наука! Вот как они это называют… Но в последнее время, – губернатор понизил голос, – возникли проблемы. При всей своей несуразности и идеалистичности этот подход даёт практические плоды, – голос губернатора снова начал набирать обороты. – Это самое знание позволяет атеистам создавать вещи, которые нам создавать не под силу, ибо их извращённые умы дотягиваются мыслью до таких… Впрочем, мы тоже можем создавать эти вещи, но только после того, как увидим их и разберёмся в механизме их действия. Но это опять же требует познаний в этой их науке. Получается своего рода замкнутый круг. Чтобы бороться с их богом, надо постичь их науку, а чтобы постичь науку, надо постичь суть божественного, а чтобы постичь божественное, надо отчасти примириться с их богом, – и тут звенящий голос губернатора неожиданно притух. – Наши люди не очень-то способны к познанию. Веками мы верили, и вера нас спасала. Но, как выясняется, вера без знания – это мало. Нам нужны люди, способные не просто верить, но узнавать новое.
Вот те раз. Вместо того чтобы искать сына, я, кажется, попал на войну. И это не мой мир, и не моя война. Наверное, за счастье своего мира надо бороться самому. Но, боюсь, если я скажу об этом сэру Альфреду, он меня не поймет …
– И я как раз такой человек?