Сказано было негромко, но таким голосом, что Джоанна, поёжившись, искоса глянула на констебля, и тень испуга мелькнула в её глазах, а Тэд Верста остановился и остался так стоять – молча, спиной к нам, уронив голову вперёд.
Так стоял он несколько мгновений, и, наконец, я услышал его хриплый голос:
– Я не убивал.
– Я знаю, – сказал констебль жёстко. – До такого даже ты бы не додумался. – Тэд Верста вздрогнул. – И ты не настолько храбр, чтобы убивать мертвых. – Тэд Верста вздрогнул во второй раз. – Я пришёл спросить, когда ты видел Роджера Ханта в последний раз.
Тэд Верста вздохнул
– Это было в салуне. Не скажу точно… в общем, за день до смерти. Роджер был весёлый в тот вечер. Говорил, что есть дело денежное для нас обоих. Он договорится и всё мне расскажет, – и тут в голосе его вдруг словно прорезалась тяжкая, давняя обида. – А тебе хотелось бы, чтоб это был я, правда?
– Я – королевский констебль, Тэд, – сказал Хёрст печально. – И неважно, чего я хочу. Ну так что?
– И всё. Потом он ушёл. А чуть погодя ушёл я.
– Он один ушёл?
– Один. Кажется.
– Народу много было?
– Нет… к полуночи человек пять всего оставалось.
– Чужие были? – спросил я.
– Кто это? – спросил Тэд Верста у констебля.
– Не тебе задавать вопросы, Тэд, – любезно отозвался констебль.
Тэд Верста некоторое время с мрачным интересом разглядывал меня, а потом таки сказал:
– Это Далёкая Радость, мастер, здесь всегда есть чужие.
– Я имею ввиду совсем чужие.
– Да… кстати, да. Была одна необычная пара. Мужчина и мальчик.
– Он был в очках? – спросил я.
Констебль цепко глянул на меня.
– Да.
– И они ушли вместе с Хантом?
– Нет, раньше. Намного раньше.
Ну это ни о чём не говорит.
– А они говорили с Хантом? – спросил Хёрст.
– Дай подумать… нет, я такого не видел. Но, может, пока меня не было?
– Ладно, всё, – сказал констебль. И было у меня ощущение, что этот допрос-разговор стал ему неинтересен, что появилась вдруг какая-то тема, занимающая его намного сильнее.
– День к вечеру, спросить нам больше нечего, – сказал констебль Хёрст. – Едем.
XIX
– Вы знаете их, – сказал констебль. Он сказал это десять минут спустя, когда мы ехали к Судному дому, или, говоря попросту, к шерифу в участок. Возражать не было смысла, и я кивнул, соглашаясь.
– Рассказывайте.
А что рассказывать, подумал я, о красной черепахе? об оранжевом человеке без имени? о Лю и Линде? или о том, почему я прусь через все эти миры?
– Этот человек… его настоящего имени я не знаю, – подумать только я всё-таки это говорю. – Он… он украл моего сына, и теперь я гонюсь… преследую его. Проблема в том, что в разных ми… в разных землях он выглядел по-разному.
– Что значит по-разному? – спросил констебль.
– Что такое проблема? – почти одновременно с констеблем задала свой вопрос Джоанна.
И мы с Хёрстом посмотрели на неё.
– Джоанна Бэнкс, приказываю вам двигаться в двадцати шагах впереди нас.
Джоанна сверкнула глазами, но возражать констеблю не посмела. Констебль смотрел ей вслед, пока она не отъехала на достаточное, на его взгляд, расстояние.
– Так что значит «по-разному»?
– Я видел его змеем, я видел его драконом. Может, он и другие обличья принимать может. И тот камень, что показывал Питер… Я знаю, где водятся такие камешки. И я знаю, что они были там.
Констебль сразу уцепил главное для себя.
– Значит, по Дальним Землям бегает тварь, вера которой столь велика, что она может обернуться кем угодно, и эта тварь убивает людей?
– Как будто так, – сказал я. – Но вообще-то в других землях он этого не делал.
– Чего этого? – не понял Хёрст.
– Не убивал, – сказал я. Хотя… – Насколько я знаю, – внёс я поправочку.
– То есть нашему королевству оказана честь, – недобро улыбнулся констебль.
Я промолчал.
– Но ты можешь его одолеть?
Вот мы и перешли на «ты».
– Я не знаю, – сказал я медленно. – Я могу только надеяться.
Констебль хмыкнул, почесал лоб средним пальцем правой руки.
– Выходит, я должен помогать тебе, – сказал он.
– А я тебе, – сказал я.
– Ты когда-нибудь участвовал в поединках?
Твою мать. Поединок.
XX
– Дуэль – это просто.
Вот с этих слов в гостинице «Рубеж», в комнате констебля началась лекция на тему «Что такое поединок, как его провести и при этом не умереть». После недолгих препирательств, в которых участвовали констебль, шериф (оба на законных основаниях), Джоанна (не имея на то никакого права) и я (не имея на то никакого желания и основания, но меня всё время в это препирательство втягивали). Шериф считал, что научать меня должен констебль – как представитель власти, столичная штучка и знаток последних веяний, констебль же упирал на то, что опыт здесь важнее, да и какой он знаток; всего один поединок! – восклицал шериф, у вас был поединок?! – восклицала Джоанна; уймись, хором говорили представители власти; скажите ему, Григорий, говорил шериф; да какая там столица, с каких это пор Йорк – столица? – это уже констебль; ну и как там в Йорке? уймись, Джоанна! уж и спросить нельзя; мастер Григорий, скажите им!