Уходя от неизбежного.
Конечно, подумал я вдруг отчаянно, нам не найти здесь машины.
Это бесполезно.
– Надо бы поесть.
Я вздрогнул, и тут же сообразил – это Матроскин. Да, подумал я механически, кошак прав, поесть не повредило бы.
Когда мы ели в последний раз?
За час до того, как нас подбили. То есть часов восемь назад. А согласно уставу, вспомнилось вдруг не к месту, промежутки между приёмами пищи не должны составлять более семи часов. И кстати, хочется пи-пи.
Я заозирался в поисках общественного туалета, увидел Серёгу, небрежно задравшего ногу у столба, и тут мне стало смешно.
Чёрт возьми, сказал я себе, это брошенный город, чувак. Здесь можно делать всё что захочешь. Орать во всё горло, играть на саксофоне, бить бутылки о стену, накласть кучу на перекрёстке.
Всё что захочешь. И никому от этого плохо не будет.
Я остановился и начал расстегивать свои куртки.
– Что такое? – спросил Аристарх.
– Да есть у меня одно желание, – сказал я, стараясь говорить небрежно-беззаботно.
– А-а, – сказал Аристарх и двинулся дальше.
Чёрт, подумал я.
Не могу.
Ночью, наверное, смог бы. А средь бела дня на перекрестке – не могу.
И тут я увидел вывеску «Макс». Отчего-то вспомнилось, что в Макдональдсе можно бесплатно сходить в туалет, и я решил зайти в этот «Макс». Туалет-то там в любом случае будет. И некому будет взять с меня денег.
Это действительно был фастфуд или что-то очень на него похожее. Было в нем чистенько, симпатично, небольшие столы – на два человека, не больше, удобные стулья.
Но всё это я разглядел и оценил чуть позже. Потому в первую очередь моё внимание привлекло совсем другое.
У стойки сидел человек. Услышав нас, он оглянулся, и я внезапно понял, что он – цветной. Ещё ничего не случилось, а сердце неведомо отчего стукнуло два раза вместо одного.
– Чему, стало быть, быть, того, стало быть, не миновать, – сказал он негромко, вынимая из нагрудного кармана пиджака очки и глядя на меня.
Я молчал. Рука моя сама легла на эфес. Про автомат, висящий на моём плече, я как-то забыл. За моей спиной откашлялся Аристарх и сказал:
– Добрый день.
Неторопливо скользнул мимо меня Серёга и аккуратно обнюхал незнакомца. Тот сидел спокойно, протирая очки носовым платком, словно волки для него были обычном делом.
– Ну? – спросил Матроскин.
Что ну, подумал я.
– Безоружный, – скучно сказал Серёга и лёг на пол.
– Ты узнаёшь меня? – спросил человек у стойки.
Наверное, вон та дверь, подумал я и пошёл.
– Ты куда? Нам надо поговорить.
– Мне надо в туалет, – сказал я, не останавливаясь.
В туалете я немного успокоился. Хорошие туалеты вообще действуют на меня успокаивающе, заметил я за собой такую странность. Кафель, чистые унитазы, бумажные полотенца, жидкое мыло. Здесь, правда, был не кафель, но всё равно…
Я ополоснул лицо холодной водой, сдёрнул бумажное полотенце и вытерся. Вот ещё интересно – откуда у них энергия? В супермаркете, помнится, двери и эскалаторы не работали… А свет на втором этаже был.
Странно, отчего так?
Впрочем, я тут же эти вопросы отбросил, как совершенно несущественные.
Я нашёл его, подумал я с тоской, и мне сейчас даже убить его нельзя: он знает, где мой сын, а я нет. И, похоже, начинается то, чего я боялся. Предположим, что я его одолею… тут я вспомнил дракона, в которого стреляли из автомата. Значит, я его одолею, и он не захочет говорить.
К чёрту. Я найду способ заставить его говорить. Если понадобится, я буду его пытать. Вот только сначала надо как-то справиться с ним.
Ладно, хватит разговаривать с зеркалом, сказал я себе и вышел из туалета.
А они уже кушали. Матроскин и Серёга ловко выхватывали куски с тарелок, стоящих на полу, Аристарх ел, как и подобает человеку, сидя за столом, вооружённый ножом и вилкой. Из-за стойки подошёл бабайка с двумя открытыми консервными банками в руках, с некоторым сомнением посмотрел на зверюг, и вывалил содержимое банок им в миски.
– Есть будешь? – спросил он у меня.
– Буду, – сказал я и сел за один стол с Аристархом. Бабайка посмотрел на меня, хмыкнул и снова ушёл за стойку. Спустя минуту вернулся с банкой, из которой торчала вилка. Я взял вилку, подцепил кусок, отправил его в рот… и выплюнул его обратно в банку, а сам остался сидеть с широко открытым ртом. Саморазогревающиеся консервы. Причём сильно разогревающиеся. Цивилизация, твою мать…
– Что? невкусно? – спросил Аристарх.
– Обжёгся? – участливо спросил догадливый бабайка.