Сколько мне было тогда? Десять? Двенадцать? Не помню.
Помню, было лето, время послеобеденное, часа два наверное. Откуда-то пришёл отец. Был он сильно не в духе. Собирайся, сказал он, и я начал собираться. И получил от отца пинок по заднице за то, что делал это медленно.
Председатель откашлялся.
– А скажите-ка нам вот что, любезный. Чему вы можете научить своего сына? Вам же судьи, по-моему, ясно дали понять, что человек вы так себе.
Что-то я не уловил, подумал я, о каких судьях речь?
– Протестую, – сказал бабайка. – Он же дошёл. А я ведь знаю его, даже я не ожидал… но он же дошёл, сам дошёл.
– Положим, не совсем сам, – сказал поэт.
– Какие судьи? Здесь же были только свидетели? – спросил я.
– Ну да, – сказал председатель. – Они всё видели, им и судить. А сейчас давайте продолжим.
– Давайте продолжим, – согласилась черепаха.
К дивану подошли два человека. Были они плечисты, высоки, одеты в фиолетовые цвета, но кожа их отливала красным.
– Можете говорить, – кивнул председатель.
И тут я узнал их. Это были те самые копьеносцы, что нападали на сударыню черепаху.
– Он сильнее, чем кажется, – сказал один из них.
Черепаха кивнула вроде как сама себе.
– И он готов ответить за того, с кем шёл, – сказал второй.
И они замолчали. Все смотрели на них, а они и не думали говорить ещё что-нибудь. Стояли себе с видом невозмутимым, словно их происходящее вообще не касалось.
– Это что… всё? – спросил наконец председатель.
– А что ещё? – ответил вопросом на вопрос первый краснокожий.
– Разве этого мало? – добавил второй.
– Да, – сказал Лю, – это немало. Это очень даже немало.
– Разве что… – начал было первый и замолчал.
– Что? – тут же цепко спросил председатель. – Что именно?
Первый посмотрел на второго, тот еле заметно покачал головой отрицающе. Первый, не отводя взгляда от товарища своего, прищурил напряжённо глаза, словно усилие какое-то делал. Второй пожал плечами.
– Может, мы и ошибаемся, – сказал первый неуверенно. – Может, нам просто показалось.
Председатель нетерпеливо дёрнул головой.
– Он может убить.
Второй досадливо повёл плечами, но ничего не сказал.
– Хорошо, – сказал председатель. – Ещё что-нибудь?
– Нет, – сказал второй быстро и твёрдо.
Председатель развёл руками.
– Ну, на нет и суда нет, – сказал он. – Следующий!
– Следующего придётся немного подождать, – сказал Лю.
– А что такое? – поинтересовался председатель.
– Он вспоминает, – пояснил Лю.
– Вспоминает? Ах да… – председатель почесал в замешательстве переносицу. – Перерыв! – объявил он после недолгого раздумья и направился к стойке. Выпить кофе, надо полагать.
Подошла официантка, забрала пустую и поставила передо мной полную чашку и вазочку с печеньем. Что значит – вспоминает, думал я, прихлёбывая помаленьку чай и таская из вазочки вкусное печенье.
«Мне было пять лет», – сказал Санька. Мы сидели у него дома – играли в солдатиков. «К нам в гости какой-то дядька пришёл. Чё-то они там с отцом разговаривали, и дядька говорит – дурак ты, Володя. А я ему говорю: дядя, вы зачем папу дураком называете? А он смеётся и говорит – потому что папка твой дурак. А отец молчит, на меня смотрит и улыбается. Ну я этому дядьке сказал: дядя, наклонитесь, пожалуйста. Он наклонился, и я ему как кулаком по носу дам».
И мы стали играть дальше.
А потом дядя Володя с тётей Томой развелись, потому что дядя Володя попивал.
– Добрый день!
В дверях стоял мой безымянный проводник по оранжевому миру и широко улыбался. Был он весь такой празднично оранжевый в этой фиолетовой кофейне, приятно посмотреть на него было, и я тоже невольно заулыбался в ответ.
– Добрый-добрый, – улыбаясь, отвечал ему бармен, и все вокруг смотрели на оранжевого человека и тоже улыбались.
– Если бы вы знали, как приятно вспомнить своё имя, – говорил он, усаживаясь на диван. – Вам не понять, как это приятно. Привет, дружище, – хлопнул он меня по плечу.
– Здравствуй, – сказал я.
Значит, всё-таки есть у него имя.
– Мы слушаем вас, – сказал председатель. Он, пожалуй, был единственный, кто не улыбался.
– Он мне понравился, – заявил мой оранжевый товарищ, принял из рук официантки чашку с кофе и сделал глоточек. – Не жалей сахару, дорогая, – сказал он официантке.
– Сейчас я принесу сахарницу, – сказала та, улыбнувшись смущённо.
– И бисквитов!
– Что еще вы добавите к сказанному вами? – порушил обозначившийся флирт председатель.