Таких существ история ничему не учит. Особенно, когда подобные им заинтересованные лица старательно помогают её забыть, аккуратно изымая из архивов и в тайне или под благовидными предлогами уничтожая покрытые пылью неугодные рукописи.
Я была хорошей учиницей, Маша. И в отличие от многих других, родовые и семейные архивы в своё время изучала внимательно. И у меня были прекрасные учителя, не обращавщие внимания на хорошо проплаченные заинтересованными лицами из Империи модные веяния. И были тщательно сберегаемые родовые предания и семейные архивы, хранимые от разорения.
Они и сейчас у меня есть. Только вот место их нахождения никто кроме меня и иных, к сожалению, немногочисленных наследников рода Вехторов не знает. И никогда не узнает, чтобы их также не разорили, потому как на то слишком много охотников.
И в то, что возможен симбиоз с ящерами — я не верила никогда ни на йоту, чтобы вы все мне тут ни говорили. Потому как хорошо училась и и у меня были правильные учителя.
И я помню старую истину: "Знающий прошлое — владеет будущим".
У меня дети, Маша, — жёстко посмотрела она в упор, в самую глубину её глаз. — И я хочу, чтобы у них это будущее было. А с ящерами на одном континенте нам вместе не жить.
Поэтому, я не собираюсь делиться с кем-либо сведениями об этом корне. Даже с союзником. Дружба дружбой, а табачок врозь, как говорят в иных местах, — холодно усмехнулась она. — Сегодня он союзник, а завтра срашный враг который знает все твои сильные и слабые стороны.
Слишком велика цена вопроса, Маша. Если вывод о роли этого корня в процессе получения той самой ткани подтвердится, то тут возможны многие варианты. И практически все для нас неприемлемые.
Не забывайте — у нас сейчас практически нет сил чтобы сохранить за собой приоритет в этом вопросе. А значит и от основных доходов нас могут легко отстранить.
Не забывайте, формально то болото находится на землях ящеров. Пусть и подгорных, но ящеров. А с имперскими у них довольно близкие отношения. Да и сама Империя считает все занятые ящерами земли подвластными себе, не забывайте об этом. И если нас с вами там просто съедят, то с нашими так называемями союзниками, обойдутся очень даже вежливо. Глядишь, ещё и нашим мясцом их угостят, как знатных гостей.
И вот что я вам ещё скажу, уважаемая Марья Ивановна.
Изабелла прервалась, внимательно, демонстративно осмотрелась по сторонам в пустой комнате, где кроме них никого не было, словно выискивая не подошёл ли к ним кто со спины посторонний, и тихо проговорила.
— Маша, давайте договоримся не произносить название этого растения даже в разговорах между собой. Слишком велика цена вопроса, чтобы мы даже случайно выболтали кому-либо хоть какие-то данные, могущие навести врагов или конкурентов на след. Пусть для нас всех это растение будет называться…, - Белла задумалась, подбирая подходящее название, и вдруг резко, словно только что вспомнила, бухнула. — Росянка!
Пусть будет обычная росянка. Тоже болотное растение. И тоже довольно редкое. И очень для нас со всех сторон удобное растение. Жрёт комаров и мух. И официально, для всех, выращивать её мы будем для борьбы с гнусом в болоте на дороге в Долину.
Мошка, мол, заела. Ищем любое средство чтоб хоть как-то облегчить наши здешние мучения. И там, и в иных подобных местах.
И это, кстати, вполне может быть достоверным. Потому как росянку, я знаю. У нас дома, особенно там где есть заболоченные участки вдоль торговых трактов, специально её высаживают. Чтоб на тракте было поменьше комаров и мух.
Кто там будет смотреть что мы сажаем на окрестных болотах, — усмехнулась она. — Росянку, или какую-то мыльнянку. Никто разбираться не станет. А то можно и в перемешку посадить.
А вот ящеры наши могут и заинтересоваться, хотя очень не любят воду. Поэтому из долины их следует аккуратно, но убрать.
Поэтому в настоящее время вопрос с корнем этого растения стоит следующим образом.
Белла, немного нервничая встала со своего места и несколько раз быстрым нервным шагом прошлась взад-вперёд по кабинету.
— Во-первых. То, что получилось у профессора без использования корня росянки, уже готовый товарный продукт, имеющий самостоятельные права на существование. Именно из него мы шьём полевую форму для амазонок. Требуется проверка в полевых условиях.
Но, что более важное, даже в нынешнем виде они вполне устраивают ящеров по предъявляемым требованиям к бинтам. То есть, поставленная задача практически решена. Вполне удобоваримый продукт.
Даже жалко переводить его на одежду для амазонок, — улыбнулась она.
— Ну да, — с коротким смешком бросила Маша. — Одна беда. Тот, первый продукт был лучше качеством. Намного лучше.
Тогда остаётся только прояснить для себя один вопрос. Удовлетворятся ли сами ящеры полученным продуктом? — Маша, высоко дугой выгнув бровь, вопросительно посмотрела на Беллу.
— Думаю, вполне, — суховато отозвалась та. — То, что профессор сделал с тканями путём своих опытов, намного подняло ценность этих, самых обячных тканей в глазах ящеров. Они, практически такие, как им надо. Ну да, согласна, чуть хуже тех, первоначальных.
Да что там говорить, много хуже первоначальных. Но первые ткани уже практически все извели, и воспоминания о них начинают постепенно из памяти стираться. Уже нет такого чёткого понимания того, что вначале была принципиально другая ткань. Принципиально во многом лучше, чем то, что сейчас получается у профессора. Раньше было серьёзное качественное отличие. Теперь его нет, смазалось.
Но ящеры согласны и на это, ведь всё остальное много хуже. Кстати! Они усовершенствовали профессорские бинты, внеся свою лепту в процесс их производства. Они дополнили их своими мазями, и на выходе получился просто невероятный продукт. Бинт не позволяет быстро истечь кровью, а мази, на основе той белёсой дряни с озёр, заживляют, чуть ли не моментально.
И главное, обработанная этим составом ткань не вызывает нагноения на ране. Обладает явными антисептическими свойствами. Со всех сторон великолепный продукт. А то, что совсем не то что было первоначально, так и что. Что было уже забылось, — задумчиво хмыкнула Белла.
— Теперь, второе, — снова покосилась на Машу Белла. — Мы не знаем, что нам даст этот корень. Той пары корешков, что Колька нашёл у себя в котомке и отдал профессору на проверку, для полноценной серии опытов недостаточно. И планировать боевые действия в расчёте на то, что отбив это болото мы сразу решим всю проблему — гарантировано лишняя кровь.
Третье. Маша, представьте на миг, что нашим ящерам стало известно о существовании этого корня. Их действия? Представила?
Никого не слушая, они бросают всё, все свои силы на завоевания этого болота. Там идут бои — результат, запасы сырья уничтожаются.
В конце концов, в самом неблагоприятном случае, может быть уничтожена вся эта популяция. Поверьте, это вполне реально!
Вы что, не понимете? Любой эндемик можно элементарно уничтожить. Даже просто вытоптав, к примеру.
И самое плохое — о нём становится известно уже подгорным ящерам. Видя такой повышенный интерес к этому болоту, ящеры бросают все свои силы на нас, пытаясь выяснить что там может быть такого интересного, что привлекло к данному месту такое повышенное внимание.
И от нас остаётся одно мокрое место, — мрачно бросила она.
И где нас после этого надо будет искать? Нас сметут, как прошлогодний лист.
На какое-то время в комнате установилось молчание.
— Если придерживаться данной концеции, то сразу возникает вопрос, — первой нарушила молчание Маша. — В чём тогда наш интерес?
Изабелла, глядя на Машу, загнула мизинец на левой руке.
— Во-первых. На отстаивание корня за собой. В любом случае, при любом раскладе — за собой.
Повторюсь. Слишком велика цена вопроса. Особенно для ящеров. Мы не знаем, как они себя поведут в этой ситуации. И желания это узнать лично у меня нет.
Знаете, как говорят. Хочешь потерять друга — дай ему в долг.