Короче, этот любимец московских европейцев мечтал обо всем том… что впоследствии начнет осуществлять Петр! Голицын принадлежал к распространенному на Руси человеческому типу – он был мечтателем…Однако, мечтая, отлично понимал: для осуществления подобных великих реформ потребуется не только титанический труд реформатора, но много крови – народной и, возможно, его собственной… И предпочел… не спешить. Он жил просвещенным сибаритом в своем великолепном дворце, построенном в европейском стиле, наслаждался настоящим и мечтал, мечтал, мечтал о будущем.
Вскоре цену его мечтаниям начали понимать даже восторженные иностранцы… Один из них, описывая образованность, богатство князя, великолепие его дворца, насмешливо добавляет: «Голицын хотел населить пустыни, обогатить нищих, дикарей, сделать их людьми, трусов сделать храбрыми, пастушеские шалаши превратить в каменные палаты». (Эти слова приводит наш великий историк Соловьев.)
Из всех дерзновенных прожектов, пожалуй, он реализовал только два – личным вмешательством ограничил произвол судей. Рабов не освободили, Академию не создали, ограничились созданием первой светской школы, названной Академией (Славяно-греко-латинская академия). Она и стала началом высшего образования в России.
Мать городов возвращается на Русь
Зато во внешней политике в самом начале правления Софьи наши образованнейшие любовники преуспели. Правительница Софья и князь Голицын продолжили традицию московских Царей – стали расширять и без того огромное Государство. Но действовали они пока что без крови и грома пушек.
Хитрейшими переговорами, щедрыми обещаниями совместного похода против турок князь Голицын склонил Польшу заключить «Вечный мир». По этому договору Россия вернула себе символ великого прошлого Киев – «Мать городов русских».
Все это окружило славой начало правления «богатырь-девицы» Софьи. Был заключен и договор с Китаем, мирно решивший вопрос о границах, – первый русский договор, составленный на латыни, которой щеголяли любовники.
Петр меж тем вырос…
Для Софьи, поглощенной Любовью и государственными заботами, время летело. Она не заметила, как вырос Петр… Он по-прежнему вместе со своей матерью обитал, будто в ссылке, в подмосковных селах – Преображенском, Семеновском, Воробьеве и Коломенском.
На время официальных церемоний его привозили в Москву, и они с Иваном восседали на двойном троне. Старший Иван сидел с бессмысленным взглядом, Петр же приводил всех в изумление своею живостью. Иностранные послы внимательно следили за высоченным подростком…
Петра дурно учили полуграмотные учителя. Но он, самоучка, жадный до знаний, сам нашел в отечественной истории «делать жизнь с кого». Его любимым Царем становится кровавый самодержец Иван Грозный, при котором муха не смела пролететь без царского дозволения. И беспощадные казни строптивых бояр, и походы в Ливонию – попытки прорваться на Запад, к вожделенному Балтийскому морю – все восхищало Петра.
А пока учение Петр заменил военными играми и визитами в Немецкую слободу…
Потешное войско и посещения слободы вскоре окажутся тесно связанными.
Московское гетто – немецкая слобода
В Немецкой слободе зарождалась будущая русская Империя. Здесь будет формировать Петр свой план уничтожения старой Московии.
Немецкая слобода находилась на северо-востоке столицы, на правом берегу реки Яузы, близ широкого ручья, именовавшегося Кукуем. Отсюда – ее второе, народное, название – «Кукуй». Немецкой ее называли в Москве потому, что все иностранцы звались у нас «немцами».
Немецкая слобода была своеобразным гетто, похожим на предместья западных городов, где изолированно жили евреи… Здесь, в нашем «немецком гетто», изолированно жили опасные иноверцы – католики, протестанты и иудеи. Это были немцы, голландцы, шотландцы, шведы, швейцарцы, англичане и евреи. Люди самых разных профессий – купцы, офицеры полков Иноземного строя, медики и ремесленники, – все они приехали в Россию за счастьем и деньгами. В этом гетто они сохраняли атмосферу Северо-Западной Европы.
С их верой и обычаями не уставал бороться Патриарх Иоаким. В слободе строились постоянно проклинаемые им лютеранские и кальвинистские церкви. Сюда привозили новейшие книги, европейские моды, которые осуждал Патриарх. Здесь обсуждались достижения науки и последние политические новости Европы, новые философские идеи – все, что не проникало в мирно спящую Московию. Но все это необычайно интересовало молодого Петра. Общение с «немцами» и даже их одежды считались греховными у «добродетельных людей». Добродетельные тщательно мыли руки после рукопожатий иностранцев.