И кланы, именно пограничные кланы, как самая заинтересованная сторона, всячески поддерживают подобный подход. Потому как для них — сколько десятин засеяно — столько у клановой старшины и реальных, учитываемых голосов на выборах. Не считая, конечно, собственно зерна, как источника дохода.
А Куница — представитель как раз этих пограничных кланов.
Вот отсюда и следует ожидать значительного увеличения площадей пашни, а следовательно и товарного зерна именно в год выборов. В этот год! Об этом ещё широко не известно, но, поверь мне, это так. Я в таких вещах не ошибаюсь, выборы будут назначены на эту осень. Никто, ничего ещё никому не объявлял, но все это уже чувствуют.
И уверенность, с которой Куница предлагает нам в переработку не существующее в настоящий момент зерно, и так много — ярчайшее тому подтверждение. Он как раз уверен и в себе, и в своих возможностях.
Хотя…, — пожала она плечами. — В любой момент всё может радикально перемениться. Возникнет внезапная угроза со стороны равнинных людоедов и выборы снова отложат на неопределённый долгий срок, как не раз уже было.
Не забывай, что другая часть кланов, условно назовём её торговая, в лице таких своих ярких представителей как Голова и Староста, никак не заинтересована в их проведении, понимая что им это грозит реальной сменой власти.
— Блин! — вдруг выругалась Маша. — Всё понятно, — тяжело вздохнула она. — Куница со своими пограничниками будет давить на то, чтоб выборы были, а Голова — на то, чтоб их не было. И победит тот, у кого…, — внезапно запнулась она.
— Правильно. У кого больше золота! — одновременно проговорили обе женщины, синхронно наставив друг на друга указательные пальцы.
— Значит, борьба за голоса избирателей уже началась и аванса в пять миллионов злотых нам не видать как собственных ушей.
— Что это значит? — задумалась Маша, мельком глянув на точно так же задумавшуюся Беллу.
— Что у Куницы есть уже договорённость с людьми на покупку зерна, — пробормотала в ответ Белла. — Которым он пообещал заплатить много больше, чем зерно реально сейчас стоит на местных рынках. А имея такой доход от продажи спирта, он может не мелочиться, и вдвое, и втрое превысив закупочные цены наобещать людям с три короба.
И выборы у него в кармане.
И никто ему и слова поперёк не скажет. Никто даже не заикнётся, что это прямой подкуп избирателя. Всё открыто и законно. Потому как это его право — платить столько, сколько хочет.
Одна проблема, причём, довольно серьёзная. С людьми он сможет расплатиться лишь продав спирт. Но этот момент, учитывая его репутацию и что он всегда платит по своим долгам, в глазах местных — малозначим.
— Следующий Голова — Куница! — одновременно воскликнули обе женщины.
— Если только Косой не перебьёт его своим золотом, которого у него не в пример больше. И если Куница действительно СМОЖЕТ заплатить, — буркнула Маша.
Если ему не помешают. Например, перехватив караван с золотом на обратном пути. Те же амазонки, которым золото необходимо на войну с ящерами. Или те же ящеры, которым оно же необходимо на войну с амазонками.
Стоит только стукнуть и тем, и другим, что ожидается «золотой» караван, как возврат золота станет для Куницы серьёзной проблемой. В отличие от Головы, торгующего через перевал Басанрог и у которого там всё схвачено.
Добавь сюда же срок возврата основной массы золота — зима, уже после выборов.
Поэтому Куница просто вынужден обещать своим избирателя оплату потом, после выборов, а вот Голова — может заплатить сейчас. И за кого проголосуют?
К тому ж. У кого изначально больше золота? У земледельческого клана, который не вылазит из боевых схваток на границе? Или у того, кто занят исключительно торговлей с богатым Западом и не менее богатейшим Приморьем? И кто для своих нужд может привлечь весь административный ресурс города?
Куница в этом плане проигрывает Голове по всем показателям.
Оттого он так и озаботился вспашкой новых земель и наращиванием капитала.
Куница обречён, — мрачно буркнула Маша.
— Если мы ему не поможем, да, — меланхолично проговорила Белла. — Хотя сам он, видимо так не считает.
Вопрос — чем мы ему можем помочь. Ответ — тем, что дадим ему золото.
— Сбрендила?! — изумилась Маша. — Он же не вернёт! И нет у него ничего такого, что было бы нам интересно. Да и не так у нас самих много того золота, чтоб раздаривать его направо и налево. Самим не хватает.
— А мы не своё золото ему дадим. Мы дадим ему его золото.
— Поясни, — замотала Маша головой. — Что-то я не успеваю за извивами твоей мысли.