Обо всем этом говорилось совершенно серьезно; то была отнюдь не сатира на нравы. Какая-то девушка, выходившая из кинотеатра впереди нас, сказала своей приятельнице:
— Думаешь, он вернется?
— Обязательно вернется, — ответила приятельница без тени улыбки.
В тс дни местные газеты отметили годовщину известного нашествия марсиан. Это было в 1938 году. Радиокомпания «Колумбия» передавала постановку Орсона Уэллса «Война миров». Во время репетиции Уэллс спросил у радиотехника его мнение.
— Самый заурядный рассказик об индейцах[19], — заявил тот.
— Вы думаете, передача вызовет отклики? — спросил Орсон Уэллс.
— Возможно, — сказал радиотехник, — ведь вы их знаете, они как дети.
Однажды вечером, в канун дня Всех святых, пьесу передали. То была пьеса о нападении марсиан на Америку.
Сначала по радио сообщили сводку погоды, потом последовала обычная танцевальная музыка, которая была неожиданно прервана бюллетенем из Вашингтона. Старый опытный актер Говард Смит мастерски прочел этот бюллетень, с блестящим мастерством комментатора компании «Колумбия»; затем он сыграл роль американского пилота, самолет которого преследуют марсиане, и, наконец, прекрасно изобразил моторизованного полицейского, передающего донесение из Принстона в Нью-Джерси. Трижды во время передачи было объявлено, что речь идет о вымышленном случае, что постановщик Орсон Уэллс и что главные роли играет Говард Смит. Но Америку охватила паника. Тысячи людей осаждали звонками центральную телефонную станцию радиостудии. С западного побережья Америки позвонил Джон Барримор, желая узнать, правда ли, что разведчики марсиан появились также и в Калифорнии, а из Вашингтона отозвалось переполошившееся официальное учреждение, запросившее, куда будут эвакуировать министерства.
— Будете эвакуироваться на Марс! — крикнула издерганная телефонистка. В официальном учреждении на основании этого решили, что и радиостудия компании «Колумбия Бродкастинг корпорейшн» захвачена марсианами; этим известием они породили смятение в самых высших сферах. Телефонистка была тут же уволена.
Тем временем радиорепортер продолжал описывать агрессора с Марса в таких выражениях: «Я вижу это существо! Оно величиной с медведя, тело его блестит, будто мокрое. Но лицо описать невозможно! Из похожего на букву V лишенного губ рта стекает слюна, черные глаза сверкают, как у змеи!»
— Помогите! — воскликнул затем радиорепортер и умолк.
Орсон Уэллс впоследствии рассказывал: «Особенно напугал слушателей официальный тон. Скажите что-нибудь официальным тоном, и каждый американец этому поверит. Второразрядный оркестр наигрывал в нашей студии популярную мелодию, как вдруг музыка была прервана официальным сообщением. А потом актер заговорил голосом президента Рузвельта. И когда этот голос стал уговаривать граждан сохранять спокойствие, граждане смертельно перепугались».
— Записался ли кто-нибудь добровольцем в армию, чтобы защищать Америку? — спросили Орсона Уэллса.
— Куда там, — ответил Уэллс, — каждый спешил как можно скорее и как можно дальше убраться из города.
Одинокий, тронутый тлением лист
В эти дни над Нью-Йорком пронеслась влажная удушливая волна. Потом откуда-то с побережья налетел ураган, который здесь называют Газел; он коснулся города лишь краем своих тяжелых крыльев, и все окончилось высоко взлетавшими вихрями пыли, которые утихомирил и прибил к земле внезапный теплый ливень.
Ураган умчался на запад, оставив в память о себе потоки воды, руины и печаль. Испуганный Нью-Йорк отдыхал; в Сентрал-парк медленно входило красноватое, спокойное, слегка сентиментальное бабье лето. Посыпались багровые листья, в прозрачной мгле ранних вечерних зорь заблистали освещенные окна небоскребов.
Богатые красавицы с Пятой авеню начали кутать своих собачек в теплые попонки. У этих собачек худощавые выбритые тела и тонкие лапы; они удивительно напоминают своих хозяек; те и другие кажутся поразительно неуместными в этой стране предельной целесообразности. Красавицы в самом деле молоды и одеты более чем изысканно, они бледны и трагичны в своей аристократической скуке. Люди напрасно ищут в их жизни что-то загадочное: они читают абстрактную поэзию, покупают оригиналы картин, холят тело электрическим массажем и придерживаются строгой диеты, ежедневно измеряя объем талии и бюста. Они поддерживают свое существование фруктовыми соками, постными бифштексами и не менее постной грустью. И, конечно, деньгами богатых родителей.