Живое существо, обладающее даром мышления и речи, не было бы человеком, ежели бы оно не имело уйму недостатков, ради уничтожения которых оно и жило. При этой заумной мысли Астахова невольно улыбнулась. Парадоск!? Однако есть и определенные критерии или границы по недопущению дальнейшей деградации человека, в целом общества. Без этого люди все больше и больше «пожирали» себе подобных.
Будильник показывал четыре часа ночи, когда Астахова выключила свет и натянула на себя одеяло. Затем сделала глубокий выдох. Бессонная ночь была для нее на редкость удачной. Она пришла к однозначному выводу.
Все негативное исходило из лона власти, верхушки. Недаром в народе говорили, что рыба гниет с головы. Власть была и оставалась очагом разврата и насилия, источником деградации и лжи. Имущие не заинтересованы в создании истинной цивилизации. Умные люди им не нужны, они их просто-напросто изгоняют. Только по этой причине невозможно создать «правильного» человека…
Астахова проснулась к полудню. Проснулась не сама. Васильев постучал в дверь ее комнаты и пригласил на обед. Он уже накрыл стол и ждал свою гостью. Едва она присела, тотчас поняла то, что у Васильева что-то случилось. Его лицо было изможденным, на высоком лбу появилось около дюжины морщин, которых раньше она не замечала. Девушка внимательно посмотрела на мужчину и с некоторым придыханием спросила:
─ Иван Петрович, что-то у Вас случилось? Или Вы заболели?
Васильев слегка покачал головой и еле слышно прошептал себе под нос:
─ Да, Олеся, пришла беда, причем очень большая…
Затем он тяжело вздохнул, вышел из-за стола и подошел к окну. Отодвинул занавеску, и помахав рукой солнцу, несколько по-философски заметил:
─ Хорошо то, что на земле есть это вечное светило. Оно нам дает тепло и также еще надежду…
Астахова слегка поерзала на стуле и затаила дыхание. Она нисколько не сомневалась, что ее очередной вопрос, не говоря уже о диком женском возгласе или вопле, приведет к нервному срыву у пожилого человека. Только по этой причине она молчала. И ждала дальнейшего развития событий.
Васильев сильно сжал кулаки и затем сквозь зубы процедил:
─ Сегодня еду в Стендаль… Мой знакомый Виктор умер…
Через пару часов Иван Васильев был на главном автовокзале г. Штутгарта, расположенном неподалеку от аэропорта. Сидя в комфортабельном автобусе, пожилой мужчина то и дело предавался воспоминаниям об умершем. С семьей Нойман он познакомился в переселенческом лагере Брамше. Немцев из Омска распределили в бывшую социалистическую Германию, Васильевым повезло – их на запад страны. Виктор и его жена Екатерина были до слез разочарованы решением властей. Они прекрасно знали о том, что на востоке была высокая безработица. Мало того. Потоки немцев с востока двигались на запад, «оси» надеялись получить работу и лучший кусок хлеба.
Две недели ожидания для переселенцев из России не прошли даром. Почти одного возраста люди буквально через час нашли общий язык. Преуспевали в этом плане мужчины. Они оба были высокого роста и крепкого телосложения. Даже их физиономии были во многом схожие. Их лица были строгими, несколько суровыми. Одновременно своими правильными чертами лица они вызывали симпатии у тех, с кем общались.
Много общего было у мужчин и в их недалеком прошлом. Нойман, как и Васильев, был офицером Советской Армии. Служил в Группе советских войск в Германии. Сначала был командиром взвода, затем роты в батальоне связи 207-ой мотострелковой Померанской Краснознаменной ордена Суворова дивизии. Она дислоцировалась в немецком городе Стендаль. Он довольно много рассказывал своему новому знакомому о социалистической Германии, которая ему безбожно нравилась. Затем его направили служить в Беларусию. Через год он во время отпуска попал в автомобильную катастрофу. Неудачник пару месяцев провалялся на больничной койке, затем его списали на гражданку. Много лет работал военруком в школе. После падения железного занавеса его семья подалась на историческую родине своих предков.
Нойман, как и Васильев, в объединенной Германии с неба больших звезд не хватал. Бывший связист сначала работал подсобным рабочим на стройке. В последнее время развозил почту, что делал с большим удовольствеим. Небольшой городишко он знал очень хорошо, как свои пять пальцев. В его памяти он оставался все еще городом его молодости. После ухода советских войск кое-что из тех зданий, где были казармы, разрушили. Одновременно многое реставрировали или новое построили. Стендаль за очень короткое время приобрел второе дыхание и мало чем уступал своим внешним обликом современным городам Европы. Нойманы, несмотря на трудности, особенно в первоначальный период, всему происходящему радовались. Они оба работали. Радовались они и успехам своих родных и близких. Их единственная дочь Татьяна, как и ее муж Иван, недавние выпускники Омского политехнического института, также трудоустроились. Они нашли работу в Берлине. Дед и бабушка были без ума и от внучки Натали, она заканчивала гимназию… О жизни знакомых людей Васильев узнавал во время телефонных звонков, которыми переселенцы удосуживали друг друг во время праздников или свободного времени, которого у них часто и не хватало.