Во время посадки Васильев заметил, что бледнолицых в салоне было раз-два и обчелся. Преобладали в основном темнокожие, были и азиаты. При этой мысли мужчина улыбнулся, затем тяжело вздохнул.
В бывшей Советском Союзе для миллионов его жителей, да и для всей планеты было ясно. В мире существовали три расы: европеоидная, монголоидная и негроидная. Все прекрасно знали, что раса есть исторически сложившаяся группа человечества, объединенная общностью наследственных физических признаков, обусловленных общностью происхождения и первоначального расселения. Никто из строителей коммунизма не кичился своей расой, тем или иным физическим превосходством. Если кто-то и делал это, то их было единицы.
Здесь же, все то, что происходило на немецкой земле, Васильев не всегда понимал. По указке политиков слово «негр» вообще употреблять запрещали. Мало того. При переиздании книг было рекомендовано вообще это слово не использовать. Мужчина, имевший признаки европеоидной расы, невольно улыбнулся. Его мозг несколько раз пытался найти научное слово для оценки создавшейся ситуации и выдать его на-гора. Не получалось. Умничать дальше немолодому пассажиру не пришлось.
Водитель резко притормозил и автобус остановился. Васильев, как и многие из сидевших в салоне, невольно бросил взгляд через окно. Какого-либо вокзала или полустанка не было. Он лишь одно заметил. На развилке дорог стоял черного цвета «Мерседес», неподалеку от него прогуливались два чернокожих молодых человека. Он повернул голову в сторону прохода и на его душе стало необычно легко. Сосед и его семейство неспеша покидали салон. Приятная неожиданность подняла жизненный тонус и других пассажиров. Они улыбались. Минут через десять автобус вновь двинулся.
Васильев опустился на кресло и неожиданно позади себя услышал сильное кряхтенье. Он обернулся и увидел сгорбленную соседку, которая то и дело ныряла под низко опущенную спинку кресла. Хотела поставить ее в нормальное положение. Мужчина поспешил на помощь. Он рукой слегка отстранил пожилую немку в сторону, наклонился и неспеша передвинул рычажок, расположенный сбоку сиденья. Спинка быстро встала в нейтральное положение. Седовласая путница от радости расцвела в обворожительной улыбке, оскалив около дюжины вставных зубов. Затем она пару раз по-немецки произнесла: «Данке». Васильев в ответ ничего не сказал. Он лишь улыбнулся и неспеша двинулся к своему сиденью. Очень короткий путь к месту приземления, к его удивлению, оказался не без происшествий. Едва он приподнялся на несколько высокую площадку, как тут же одна из его двух нижних конечностей ощутила под собой что-то твердое. Он опустил голову вниз и увидел перед собою металлическую дозу из-под пива. На полу также валялись целлофановые пакеты из-под кукурузных хлопьев. Аналогичная картина была и на сиденьях напротив, где совсем недавно сидело семейство чернокожих. Васильев брезгливо пнул в сторону дозу и прыгнул на свое место. Затем прильнул к окну. Призадумался. Он всегда убирал свое рабочее место, не говоря уже о мусоре в общественном транспорте. Уважал он и людей, особенно преклонного возраста. Скорее всего, этому его научила армейская жизнь, нет, он просто-напросто был человеком…
На этот раз мысли пожилого мужчины были навеяны реальной действительностью, тем, что происходило вокруг него. Происходило каждый день, каждую ночь…
Европа, часть света, превратилась в континент мигрантов. Ее жители все больше и больше испытывали страх перед огромными полчищами туземцев. Испытывал чувство боязни и Васильев. И ни только за свою жизнь, но и за своего внука Владимира, который учился в Штутгарте. Дед очень радовался, что его внук во время учебы был очень прилежным и настойчивым. На дискотеки или другие увеселительные мероприятия ходил он очень редко. И свободное время, как правило, использовал для пополнения своего умственного багажа. Несмотря на это, дед и внук частенько посещали культурные центры города. Приобщались к его истории, к истории своей земли.
Пугало Васильева и уменьшение численности коренных немцев. Каких-либо перспектив по их увеличению он не видел. В земле Баден-Вюртемберг в 1961 году каждый 46-й житель был иностранцем, в 1973 году – каждый десятый. На дворе был 2018 год… Официальных данных Васильев не знал, но в том, что были бы для него убийственными, он нисколько не сомневался.