Свой подвиг Степанида совершила по собственной воле, но при очень для нее тяжелых и в какой-то мере случайных обстоятельствах. Смысл повести, однако, в том, что рождение такого характера далеко от случайности. Она знала, за что погиб муж и кто виновен в его гибели, она в числе первых участвовала в подпольной работе, на себе испытала весь ужас колчаковских репрессий, увидела, каким энергичным и смелым стал ее старший сын, еще мальчик, но уже один из руководителей подпольной группы большевиков. Она не могла поступить иначе, потому что революция стала смыслом ее жизни.
Большевики в повести показаны как люди исключительного мужества и самоотвержения. «Знали они, — пишет о них Ф. Березовский, — что в борьбе двух миров нельзя думать о своем, о личном. Кто-нибудь должен умереть. Черное крыло смерти повисло над нашим поколением. Их дело — борьба и смерть сегодня во имя жизни и счастья в прекрасном завтра». Эта патетика сменяется изображением будничных дел, трудных, утомительных, кровавых. Собрание партийной организации в условиях глубокого подполья проходит деловито и спокойно. На нем утвердили не только решение взорвать склады с боеприпасами, но и обращение к рабочим и партизанам, и отчетный доклад руководителя организации. Из «длинного доклада, утомившего слушателей», мы узнаем, кто и как руководил всем ходом сопротивления в городе и в его окрестностях. Ф. Березовский умел сочетать будничность, обыденность событий с высоким пафосом борьбы за свободу от колчаковщины, с выражением пламенной веры в победу и в красоту разбуженного революцией человека. Таким человеком и стала для нас Степанида — мать. Успех повести Ф. Березовского «Мать» определялся тем, что она отражала реальные жизненные процессы. Она говорила читателю, что женщина, раскрепощенная революцией, стала действенной силой как в ходе гражданской войны, так и в начавшемся строительстве нового общества.
С 1924 года Ф. Березовский живет в Москве и занимается исключительно литературным трудом. Вскоре он публикует два крупных произведения, обративших на себя внимание читателей. Это очерк «Коммуна «Красный Октябрь» (1924, впоследствии под названием «Творимая легенда») и воспоминания о революции 1905 года в Сибири «Таежные застрельщики» (1926), а затем сосредоточивается над романами «В степных просторах» и «Бабьи тропы».
Из очерка «Творимая легенда» мы узнаем, как сибирские крестьяне из деревни Большая Черемшанка близ Новониколаевска (Новосибирска) решили перестроить свою жизнь на коллективных началах. Сейчас нам известно, как много сразу после окончания гражданской войны появилось в Сибири коммун, созданных по собственной инициативе беднейшими крестьянами. Но мы мало знаем о том, как они возникали, как люди в них налаживали хозяйство, как жили и боролись. Очерк Ф. Березовского принадлежит к тем немногим документам, которые ныне позволяют восстановить интереснейшую страницу в истории коллективизации крестьянских хозяйств в Сибири. Сохранилось любопытное письмо соратника Ф. Березовского еще по зиминским событиям 1905 года, а затем председателя крупного колхоза на Украине Кириллы Кузменко, который писал: «Коммуну «Красный Октябрь» мы читали коллективно. Книга очень понравилась коммунарам. Но не обижайся, Феоктист Алексеевич, если отметим, что как-то легко все давалось твоим коммунарам. В нашем «Гиганте» и неполадки острее, и несознательность ощутимее, и пороков человеческих повылезало откуда-то куда больше…»
На этот дружеский упрек Ф. Березовский 14 октября 1930 года откликнулся так:
«Я не думал, что у читателей книги «Коммуна «Красный Октябрь» может сложиться впечатление, что коммуна легко создалась и очень хорошо в ней жилось. Если это так, то значит — плохо я написал о коммуне. Но мне до сих пор кажется, что если внимательно прочитать книгу, то можно легко понять, что родилась коммуна в кровавых муках, что жила коммуна все время в отчаянной борьбе за свое существование, что питание в коммуне не так уж обильно и сладко, что дети вынуждены «меняться одеждой, чтобы выбежать на свежий воздух… Но, описывая все это, я старался придать изложению такой характер и стиль, которые не отпугивали бы крестьянина от коммунистических идей, а увлекали бы крестьянина на этот путь, несмотря на все страшные трудности, которые встретятся впереди. Грош цена тому писателю, который будет описывать трудности так, что от них люди побегут в ужасе. Нет, писатель должен описать все трудности и ужасы, которые меня ожидают, но описать так, чтобы они меня не запугивали, а воодушевляли на труд, на борьбу и, если потребуется, на жертвы во имя лучшего будущего… Так я и делаю в своих скромных литературных трудах»[2].