Д. И. Савченкова подтвердила факт, отраженный в акте: осенью 1941 г. она видела, как полицаи провели через двор в огород четырех человек. Это были Мейерович, Могалиф и ее двое внуков. Уже выпало много снега. Мальчик 6–8 лет утопал в нем. Девочка 11–12 лет сопротивлялась, пыталась убежать. Ее били. Всех четверых расстреляли. Савченкова также сообщила, что мать этих детей также была расстреляна летом 1942 г. в Смоленске. Родных у них не осталось, поэтому о расстрелянных никто не спрашивал. Моя попытка установить на здании Катынской аптеки мемориальную доску, поставить памятник или памятный знак не увенчалась успехом.
СМОЛЕНСК
Черный сорок второй
К. Фейгин
Из справки о расстреле фашистами советских граждан-цыган в деревне Александровское Смоленского района 24 апреля 1942 года: «23 апреля 1942 года, перед вечером, из г. Смоленска в д. Александровское прибыли два немецких офицера и, явившись к старосте, предложили ему составить посемейный список жителей бывшего национального цыганского колхоза «Сталинская конституция» с разделением их на русских и цыган. 24 апреля, в 5 часов утра, прибывшим из Смоленска отрядом СС в количестве до 400 человек д. Александровское была оцеплена. Потом гитлеровцы обошли все дома и всех жителей деревни, как русских, так и цыган, выгнали полураздетыми из домов и погнали на площадь к озеру.
Немецкий офицер, владевший русским языком, достал из кармана список жителей деревни и стал из толпы вызывать граждан, сортируя их на русских и цыган. После сортировки русские были отправлены домой, а цыгане оставлены под усиленной охраной.
Потом офицер из оставшейся толпы выделил физически крепких мужчин, выдал им лопаты и в 400 метрах от деревни приказал вырыть две ямы.
Кива Моисеевич Фейгин
Когда мужчины были отправлены рыть ямы, туда же немцы погнали женщин, детей и стариков, избивая их прикладами, палками и плетками. Перед расстрелом осужденные были подвергнуты осмотру. Женщин и мужчин раздели и всех, кто имел смуглую кожу, расстреляли.
Расстрел был осуществлен так: вначале расстреляли детей. Грудных детей живыми бросали в яму. Потом расстреляли женщин. Матери, не выдерживая этого ужаса, бросались в яму. Трупы расстрелянных закопали мужчины, потом они сами были расстреляны и немцами закопаны во вторую яму…» (ЦГАОР СССР, ф. 7021, оп. 44, д. 1091. Л. 1–3 подлинник).
Холм, расположенный на опушке Вязовеньковской рощи, до 1967 года лишь немногим смолянам напоминал о трагедии, произошедшей в июле 1942 года.
Я часто задаю себе вопрос: зачем нужно было скрывать от людей правду о чудовищном по своей жестокости преступлении нацистов?
В начале 60-х годов, понимая ответственность перед народом и его историей, старожилы Смоленска Фрейдин Е. И., Енин Е. Л., Сосины, Пазовские обратились к ряду граждан с просьбой о пожертвовании средств для установления у подножия холма памятного знака. Деньги были собраны при помощи горсовета, и в 1967 году установили памятный знак с надписью: «Жертвам фашизма. Здесь захоронены 3 тысячи советских граждан г. Смоленска, зверски замученных в гетто и расстрелянных в 1942 году фашистскими варварами».
С тех пор прошло четверть века, ушли из жизни те благородные люди, а у руководства города так и не нашлось времени и желания содержать в порядке места массовой гибели людей.
Свою деятельность в Смоленске немцы начали с приказов об организации еврейского гетто. Апогея трагедия смоленских евреев достигла 15 июля 1942 года. Изолировав евреев, нацисты и их пособники сразу дали им понять, что они обречены на уничтожение. Никто не имел права выходить за пределы гетто. Из его обитателей были созданы специальные отряды, предназначенные для выполнения самых грязных и тяжелых работ. Но адские условия не убили людей в обитателях гетто.
Я уверен, что кто-то из обреченных писал стихи и песни о людях, оказавшихся в аду. Их имен мы не знаем, а песни гетто живут.
В середине 1942 года, истощив силы заключенных непосильным трудом и голодом, завершив их ограбление, нацисты начали акцию по уничтожению людей. Невозможно спокойно читать этот составленный в 1943 году документ: