В усадьбу нелюди наведывались, и не раз. Благо, орудий так и не пригнали. Не знали немцы, что там их смерть может поджидать: то хворь находила на тех, кто захаживал, то сами себя убивать начинали, то сослуживцев расстреливали.
Пришлось из-за них баню спалить. Заблукали, видать, трое солдат германских в лесу. То ли партизан выискивали, то ли сами от них деру давали. Вышли они аккурат к усадьбе, ровнехонько к бане бабской, точно, как за год до них пришли двое раненых русских. В маленьком окошке бани горел свет: в предбаннике стояла керосиновая лампа. Приоткрыв дверь, фрицы увидели двух обнаженных женщин: одна была явно немолодой, а вторая годилась ей в дочери и фигурой обладала отменной.
То были Вера Никитична и Шура, дочка ее. Вдвоем мыться ходили, любили они наедине время проводить, разговаривать. Уж как немцы меж собою условились – неважно, но двое из них ухватили Никитичну, держа ее за руки и закрывая ей рот, а третий, с довольной и мерзкой улыбкой, надвигался на Шуру. Шура не реагировала – не впервой немец на нее позарился, смотрела на него равнодушно, не пытаясь прикрыться. Только в приоткрытую дверь, ведущую в предбанник, поглядывала. На окошко, где лампа стояла.
В предбаннике становилось все светлее, но немцы не обратили на это внимания. Затем раздался звук битого стекла: то лопнула лампа, не выдержав накала. Тут же дверь загорелась, огонь занялся мгновенно.
Неестественно быстро загорелся пол, от чего ноги фрицев вспыхнули, как смазанные керосином фитиля. Шура схватила мать за руку, выбежала с ней в предбанник и даже под немецкие предсмертные крики и ругательства успела схватить свою одежду.
Баня сгорела быстро и дотла. Вместе с тремя немецкими солдатами.
Это была не самая большая потеря, какую за годы войны в Брянской области понесла Ведьмина усадьба. Бабы погоревали и решили после войны перестроить ее.
После войны…
***
1951 год
Брянск возродился, как возрождался и весь Советский Союз. Каждый его дальний уголок оживал, словно исцелялись многочисленные раны на измученном теле.
Оживленный рынок, наконец наполненный товарами, платежеспособные покупатели, которые хотели приобрести все новое взамен тому, что забрала война…
Молодая женщина в новом драповом пальто и милой шляпке рассматривала в магазине детской одежды и обуви витрину с сапожками. Девочка в пальтишке, очень похожем на мамино, присела на небольшой пуфик, чтобы примерить выбранную мамой обувь.
За ними со стороны наблюдал мужчина: светловолосый, широкоплечий с ярко-голубыми глазами.
– Настя? – неуверенно спросил он, решившись подойти ближе.
Она подняла глаза. Перед ней стоял он, ее Паша. Только уже не ее: у него за спиной увлеченно выбирала одежду для новорожденных молодая девушка, на животе которой с трудом сходились пуговицы пальто.
– Здравствуй, – ответила Настя. – Неожиданная встреча.
– Ты прости, что не дал о себе знать, – скромно сказал мужчина. – Ты, верно, решила, что я погиб?
– Нет, Павлуша, – сказала Анастасия, – я знала, что ты жив. И не спрашивай, откуда. Просто знала. К тому же Иван с тобой полный год провел после того, как вы ушли. Рассказывал…
– Прости, Настя, – повторил он.
– Не стоит. Так было правильно. Так должно было быть.
– Мама, а кто это? – спросила девочка, примерявшая новые сапожки.
– А это, доченька, дядя, который воевал недалеко от того места, где мы живем, – ответила Настя, не сводя глаз с Павла. Он присел на корточки.
– Ну здравствуй, – сказал он девочке, – как тебя зовут?
– Ягарья Павловна, – гордо ответила та.
– Вот как… Ягарья Павловна… – задумчиво повторил мужчина.
– Да, я знаю, – сказала девочка, – все удивляются, когда впервые слышат мое имя. Мама назвала меня в честь очень близкой ей тети, с которой она раньше жила.
– Да меня больше не имя, а отчество твое заинтересовало… – признался Павел, глядя на Анастасию.
– Добрый день, – раздался писклявый голос, исходивший от невысокой девушки с опухшим лицом, что подошла к Павлу. – Павлуша, может ты представишь нас? – улыбка до ушей не сходила с радостного лица.
– Это…
– Анастасия Першакова, а это моя дочь, – протянула Настя руку пузатой и больно веселой молодухе, перебив Павла.
– Оксана, жена Паши, – ответила та.
– Очень приятно, – выдавила из себя подобие улыбки Настя.
– Вы давно знакомы? – спросил «колобок», как про себя именовала беременную девушку Анастасия.
– Познакомились на войне. Павел…