В ресторане на меня воззрились с ужасом, потом, через секунду, с интересом, перерастающим в нездоровое любопытство, вообще-то надо было надеть костюм, потому что все подонки, бывшие звезды и маргиналы носят костюмы, чтобы обратить на себя внимание, а значит, это лучший способ не привлекать внимания.
— Ах да, вы Дерек Делано, нас предупреждали. Все готово.
Спятила, что ли, эта регистраторша, впрочем, менеджер явно подумал то же самое, потому что так двинул ее локтем, что если бы удар достался мне, да в правильном месте, быть бы мне импотентом.
— Я вас провожу.
Он провожает. Мирко, расхристанный и довольный, восседает среди девок. Девок слишком много, а где же мое, что называется, «окружение», без своры холуев в полном составе я себя чувствую голым, не говоря уж о том, что на мне эта чертова майка.
— Они заболели. Атипичная пневмония. Немножко перекатали в страну Катай в последнее время.
— Слишком много девок. Я себя чувствую меньшинством, терпеть этого не могу.
— Ты все терпеть не можешь, Дерек, а не ты ли говорил, что за отсутствием качества можно обойтись количеством?
— Я такое говорил?
— Это твои собственные слова.
Какого только бреда я не нагородил, тем более Мирко, который, словно заправский калифорнийский коп, каждое слово обращает против меня.
С Мирко мы встретились четыре года назад в Монако, я выходил из казино. В тот день я пытался забыть Жюли, просаживая кучу денег, но не сработало. Подхожу к машине — тогда это был «дьябло», я еще любил понты, — и кого вижу за рулем? Мирко, который газует на месте как настоящий дьявол, мотор надсадно рычит, а тот явно в упоении: зверь тачка.
— Простите, — сказал я, — вас не слишком затруднит покинуть мою машину?
— Пошел на хер, болван, — ответил тот, — подонок, угнетатель, вампир, сосущий кровь трудового народа!
И с ревом разогнал двигатель до ста километров ровно за четыре с половиной секунды, как и полагается по рабочим параметрам.
Мои телохранители набросились на него, и он набил им морду.
С того дня мы не расставались.
— Прости, тебе уже кто-нибудь говорил, что ты чертовски похож на капитана Харлока?
Это моя соседка слева, блондинка, с ракурсами, безупречное произношение, можно подумать, что родилась во Франции.
— Я и есть капитан Харлок, цыпочка.
— Но ведь Харлока не существует?
А это ее подружка, брюнетка, с ракурсами — похоже, фотогеничность зависит от ракурса, я, наверно, фотогеничен, — безупречное произношение, тоже как будто родилась во Франции.
— Не всякому слову верь, цыпочка.
— Vat is it[10] «карпаччо»?
Наконец-то хоть одна русопятая.
— Это мясо мертвого животного, — отвечает Мирко.
— Скажите-ка, — говорю я двум франкофонкам с ракурсами, — вы где родились?
— Во Франции! — блеют они хором, и я чувствую себя круглым идиотом.
— Карпаччо is гадость, I take the[11] цыпленок!
— Цыпленок — тоже мертвое животное. Решительно, у Мирко сегодня садистское настроение.
— О, nо![12]
— Я еду в Милан на ближайший уикенд, кто-нибудь едет в Милан на ближайший уикенд?
— Vat about the[13] фуа-гра?
— Мертвечина.
— А я уезжаю. Кто-нибудь еще едет в Милан на ближайший уикенд?
— В этом меню одни мертвые животные, и сама ты в один прекрасный день тоже будешь мертвым животным, и тебя тоже съедят!
— Я тоже еду в Милан на ближайший уикенд.
Вегетарианка пулей вылетает из-за стола. Одной меньше.
— Я тоже.
— Я тоже.
— Я тоже.
— Невероятно, — изрекает еще одна девица, — мы все едем в Милан на ближайший уикенд.
— Может, из-за показа новых коллекций? — открывает рот брюнетка в очках. В ОЧКАХ?
— Ой, ну конечно из-за коллекций! Само собой, из-за них!
— Ну конечно!
— Ну конечно!
— Ну конечно!
Боже, какая скука эти обеды.
— Нет, на самом деле, по-моему, ты похож скорее на Грегори Пека. Живого, конечно.
— Я и есть Грегори Пек, цыпочка.
— Ну уж нет, неправда, — влезает брюнетка, она явно из тех, кто всегда прав. — Грегори Пек умер, я точно знаю.
— И откуда же ты точно знаешь? — спрашивает Мирко.
— Оттуда, что у меня был номер его мобильника, а теперь он недоступен.
— Я поменял номер, цыпочка, жене надоело, что ты звонишь по десять раз на дню.