Верно?
Голова начинала болеть от одной только мысли об этом. Наши рты сталкивались снова и снова, аромат его тела висел в воздухе, пока я сжимала рубашку и старалась не быть «той» девушкой на заднем сиденье такси, которая залезает на парня еще до того, как они добираются до его квартиры.
Между делом мы начали это еще в лифте, оба тяжело дыша. И вина за происходящее каким-то образом превратилась в раскаленную до бела необходимость сорвать каждый сантиметр одежды с его сексуального, соблазнительного тела и посмотреть, вызывают ли у него мои прикосновения дрожь. Такую же, как у меня.
Пять шагов до двери.
Все еще молча.
Она открылась.
И закрылась, щелкнув замком.
Тьма обволакивала всю квартиру, единственным источником света была луна, освещавшая залив и скользившая лучом от панорамного окна по полу.
И опять тишина.
Это не было тягостным молчанием и наводило на мысль, что это не лишь одна ночь или тест на нашу совместимость.
Это Лукас и я, следующие к тому, чего оба давно хотели, но никогда не допускали из-за неподвластных нам причин. И в этом замешаны чувства, которые никто из нас не допускал озвучивать.
Раньше.
Сердце пыталось сказать мне, что здесь были другие женщины, что он изменил моей сестре, и происходящее — тоже измена, что я не исключение, и завтра он будет с кем-нибудь еще.
Глупо, но, как и говорила, я превратилась в девушку, совершающую плохие вещи, в девушку, убежденную в своей особенности и способности изменить правила игры.
Разум среагировал на такую возможность вполне логично, напомнив о его календаре — о той, с кем он встречался прямо перед нашим поцелуем.
Теплые ладони накрыли плечи и медленно опустились к запястьям.
— Ты такая нежная.
Я откинула голову ему на грудь.
— Что происходит?
— Я перестал задаваться этим вопросом с тех пор, как ты ответила на мой поцелуй. Решил, что так лучше для собственного же здравомыслия.
— Значит, ты признаешь, что это безумие, верно?
— Верно.
Береги свое сердце, береги сердце! Не будь такой девушкой, не надо! Разум кричал, а сердце бешено колотилось.
Я повернулась в его руках.
— Я буду твоей Средой, но только на этой неделе и только сегодня. И потом, чем бы это ни было: зудом, который нужно унять, или желанием, которое нужно удовлетворить, — с этим будет покончено. Как только я выйду за дверь, мы вернемся к взаимной ненависти и ни при каких обстоятельствах не будем обсуждать произошедшее. Никогда.
Скажи «нет». Пожалуйста, скажи «нет».
Дай мне больше одного дня.
Будь другим.
Позволь изменить правила.
Вместо этого выражение лица Лукаса похолодело, и он прошептал:
— Хорошо.
Я не другая.
Собираюсь стать как остальные, отчаянно желающие его, но брошенные с восходом солнца на следующее утро.
Одна ночь.
Это же все, что мне нужно, верно? Он же не собирался и в самом деле выбрать меня, позвать замуж и стать отцом всем нашим детям.
— Ты уверена, Эвери? — он обхватил мое лицо шершавыми ладонями. — У тебя еще есть выбор. Ты можешь развернуть эту очаровательную попку и выйти отсюда… Черт, можешь даже хлопнуть дверью. Я даже позволю тебе забрать стейк.
— Ты предлагаешь мне уйти?
Он кивнул.
— Каждой девушке предлагаешь?
Еще кивок.
— И они когда-нибудь соглашались?
— Иногда.
— А что ты хочешь, чтобы я сделала?
Он помолчал.
— Знаешь, еще никто меня об этом не спрашивал.
Наверно, просто никого не волновало ничего более того, что висело у него между ног.
— Я спрашиваю. Прямо сейчас. — Я обняла его за шею. — Чего хочет Торн?
— Ты не назвала меня полным именем.
— Боже упаси, еще заважничаешь.
Его улыбка настолько ослабила меня, что пришлось опереться на него, чтобы устоять. Забавно, как все возвращается на круги своя. Он всегда был моей скалой.
Надежным.
Любящим.
А теперь?
Он обладал колоссальной властью. Лукас Торн… мог разрушить меня.
— Останься. — Легкий поцелуй коснулся нижней губы. — Хочу, чтобы ты осталась.
Глава 27
ЛУКАС
Ее действительно интересовало, что я хочу. Но она также взяла мое сердце, ударила его об дверь, для надежности потоптала и засунула обратно мне в грудь с улыбкой на лице.
Она не была похожа на других моих женщин.
Совершенно.
Но я и не хотел этого, а потому меня злило, что она сама отнесла себя к их категории, как будто планировала секс, словно была просто очередным чертовым днем недели.