А мне оставалось только заглянуть в зеркало, чтобы увидеть, кто виноват в этом.
Мне нужно всего лишь ответить ей «нет» и исправить ситуацию.
Но я всегда был эгоистом. Обманувший однажды — обманщик по жизни, верно? И только сейчас это казалось очень неправильным.
Это похоже на обман.
Но я не обманывал ее.
Я обманывал нас.
И когда мысль об обмане внезапно превратилась в нечто во множественном числе — в «нас», я понял, где заключалась ошибка, за что надо бороться изо всех сил. Поэтому решил дать ей эту ночь, решил поступить неправильно — в надежде впервые в жизни совершить правильный поступок.
Я буду держать ее в руках.
Целовать ее губы, буду причиной каждого стона и вскрика, а если она попытается уйти, я просто привяжу ее к кровати и обеспечу едой и водой до тех пор, пока она не согласится остаться со мной не только на двадцать четыре часа.
Ладно, план так себе.
Но это все, что я могу.
Из-за моего образа жизни я знал, что, если скажу ей, что она особенная, даже при желании она не сможет мне поверить, а сомнения в ее глазах ранят меня так же сильно, как ее просьба об одном дне, тогда как я хотел подарить ей неделю, год, всю жизнь.
Что-то плохое происходило со мной.
Либо в груди опухоль.
Либо мое сердце… билось.
Дьявол, знаю, что все это время оно нуждалось в коварной маленькой нахалке, чтобы сжаться вокруг нее, как только она проскользнет внутрь. Ему нужна была Эвери.
— Пойдем, — я чмокнул ее в нос. — Хочу показать тебе кое-что.
Эвери закатила глаза.
— С другими девушками это тоже срабатывало?
— Мне редко приходится это говорить, обычно они просто уводят меня за дверь и…
Эвери прикрыла мне рот ладошкой и покачала головой.
— Тебе это не поможет.
Я отодвинул ее руку и поцеловал ладонь. От прикосновения ее дыхание сбилось.
— Я пошутил.
— Слишком быстро, — выдохнула она.
Я повел ее за руку по коридору в свою спальню.
— Давай, спрашивай.
Эвери взглянула на огромную кровать, на окно, а потом снова на меня.
— Кто твой дизайнер?
— Ну же, малышка, спроси меня.
— Сколько женщин? — выпалила она. — Сколько женщин было в этой кровати?
Меня убивало то, что она закрыла глаза, словно ожидаемая цифра была настолько запредельной, что она не сможет смотреть на меня.
— Одна, — я поцеловал ее в лоб. — Хотя, в тот момент она была крайне раздраженной, пьяной, высмеивала мои блины и угрожала моей жизни.
— Похоже, она прекрасна. Можешь дать ее номер? — ухмыльнулась мне Эвери.
— Уверен, он у нее уже есть.
— Держу пари, у нее потрясные сиськи, она умеет делать лунную походку и может за десять часов съесть целый кусок сыра.
— Весь кусок? — повторил я.
— С вином, — добавила она с улыбкой и опустила глаза на кровать. — Есть причины, почему здесь не было других девушек?
— Все просто, — я пожал плечами. — Это единственное место, которое исключительно для меня.
Эвери потянулась к моей руке и сжала ее.
— Думаю, это та часть, где я говорю, что для меня большая честь, что ты делишься со мной своими элитными простынями, но меня коробит говорить «спасибо» перед сексом.
— Ожидаю услышать после, — усмехнулся я. — Или можешь просто послать меня к черту и бежать отсюда.
Вот опять.
Давление.
Мы неплохо разыграли друг друга — я заставил ее думать, что мне все равно, а она относилась ко мне как к болезни, но когда мы были вместе, мы чувствовали это. Слова могут лгать, но слова между нами?
Совершенно необходимо избегать правду наших прикосновений.
Прикосновение не может лгать.
Оно может быть признанием, и, судя по нему, у тебя нет выбора, кроме как признать истину.
— Думаю, тебе лучше прямо сейчас поцеловать меня. — Эвери приподнялась на цыпочках и провела губами по моему подбородку. — Прежде чем я наговорю глупостей или просто забью на тебя.
— Мы этим и занимаемся. — Не уверен, должен ли я ликовать, быть взволнован или разочарован тем, что она не послала меня нахрен. Тем более, судя по ее словам, менее чем через сутки я встречусь с другой девушкой.
— Это не измена, если ты обо всем знаешь, — повторила она те проклятые слова, которые я говорил ей меньше недели назад. Кроме себя винить некого. Забавно, когда их произносил, то действительно так считал. По-настоящему верил — если быть настолько откровенным, то это не так уж и плохо. Все в выигрыше.
До этого вечера.
Я никогда не был по ту сторону баррикад, а это ранит.