Я была на нервах.
Еда выглядела потрясающе.
Но вместо принца, спасшего принцессу, мудак спас бездомную девушку.
Почему мне достался испорченный вариант истории?
ПОЧЕМУ?
— Ешь, — велел он, протягивая вилку. Меня не нужно уговаривать. Я буду есть, даже если еда украдена у слепой бабушки. Голод всегда брал надо мной верх.
Рот был набит едой, едва успевая глотать, я воскликнула:
— Почему ты не ешь?
Он помолчал, лицо казалось равнодушным.
— Решил дать сначала поесть тебе.
— Нет, — я покачала головой и виновато уставилась на еду. — То есть все нормально, мы можем поесть вместе.
Как по сигналу, потому что вселенная меня ненавидела, на столешнице зазвонил его телефон, прямо рядом со мной.
Молли.
Еда грозила вернуться обратно.
— Ты не собираешься ответить? — На глаза навернулись слезы, когда я указала на этот идиотский телефон.
— Нет, — прошептал он. — Не собираюсь.
— Но ответишь.
— Нет.
— Торн…
— Малышка Эвери…
Глупые слезы. Чем сильнее я пыталась сдержать их, тем больше они грозили политься.
— Я люблю тебя, ты знаешь. — Слова Лукаса стали ударом прямо в сердце и по моему уже пошатнувшемуся рассудку.
— Этого достаточно? — спросила я больше саму себя, чем его.
— Черт, я очень надеюсь, что да. — А потом он ушел, мягко прикрыв за собой дверь спальни.
Глава 45
ЛУКАС
Она была слишком измучена для разговоров. Я знал женщин. Ничего хорошего не выйдет из разговора с женщиной, когда она так душевно и эмоционально измотана, что чуть не упала носом в лапшу.
Это значило, что я спал крайне дерьмово.
И, в конце концов, перелег на диван в глупой попытке услышать дыхание Эвери.
Да. Я хотел слышать ее дыхание.
Я бы даже храпу обрадовался в этот момент.
Широко открытыми глазами я уставился в потолок.
Сегодня воскресенье — обычно день моей сестры.
И мама, естественно, не прекращала звонить по поводу помолвки и спрашивать, почему мой лучший друг решил устроить драму в такой счастливый момент. Когда она спросила, как Эвери себя чувствует и почему ей пришлось уйти, я проигнорировал вопрос и попросил позволить нам самим решать свои дела. И на этот раз мама учла мои пожелания.
Я извинился и отказался отвечать на дальнейшие телефонные звонки.
Но сегодня речь шла об Эвери.
В восемь я проснулся и сделал кофе.
В девять она, наконец, вышла из своей комнаты, выглядя так же, как и я себя чувствовал. Темные круги под глазами, лицо бледное.
— Это. — Эвери указала на кружку в моих руках. Закатив глаза, я протянул ей кофе. Некоторые вещи никогда не меняются, неважно насколько ты злишься на человека.
— Пожалуйста, — ровно произнес я.
Она хмыкнула, раздраженно выглядывая поверх кружки.
— Прости, я забыл, никаких разговоров по утрам.
Эвери кивнула, а потом зевнула.
— Итак, полагаю, сегодня мы можем сходить в магазин.
Все еще молчала.
— Купить… еду на вечер.
Она прищурилась.
— И на всю неделю.
Ее рот открылся.
— Думаю, мы купим новенькое, свежие продукты на понедельник, вторник, среду…
Она подняла руку.
— Я знаю дни недели, Торн.
Я усмехнулся.
— Знаешь, у меня был реально хороший план, хорошо продуманная речь, — я вздохнул. — Но, Эвери, я не могу воспринимать тебя всерьез, когда ты одета в футболку «Звездный путь» и ярко-розовые шорты.
Она взглянула вниз, и ее щеки покраснели.
— Это, эм… моя футболка? — уточнил я.
— Возможно…
— Хм-м…
— Что ты говорил про дни недели?
— Почему на тебе моя футболка?
— Я ее украла.
— Я говорил о днях недели, решив, что должен дать предельно ясное понятие о моих намерениях. Зачем ты украла мою футболку?
Она пожала плечами.
— И какие же твои намерения, Торн? В футболке удобно, и, если хочешь знать, она пахнет ослом.
Эвери хмыкнула в кружку, а я рассмеялся.
— Мои намерения плохие, очень плохие, — я покосился на нее. — По понедельникам я планирую вылизывать тебя сверху донизу, ну, знаешь, в качестве особенного приветствия. А как именно пахнут ослы?
— Что насчет вторника? — она сглотнула. — Ослы пахнут как Лукас Торн. Вы одно и то же…
— По вторникам обнаженный день. Не допускается никакой одежды. Прости, чемпион, но больше никаких украденных футболок. И спасибо за комплимент о моем аромате.
Эвери поставила кружку на стойку и скрестила руки.
— А что, если я не захочу быть голой?
— Я проголосовал, а ты уже проиграла. Пропустила всю встречу, а потому у тебя нет права голоса, черт побери.
Она осторожно шагнула ко мне.
— Значит, у тебя есть планы на каждый день? Это то, о чем я думаю?
— Я исправил свой график, — наши глаза встретились. — Вписал тебя в каждый день, между прочим, маркером. А ты знаешь, как я не люблю зачеркивания.
— Потому что ты чудак.
— Да.
— Каждый день, говоришь?
Я нервно сглотнул.
— Ночи и дни.
— ОГО, КРУТО, ночи я тоже получу? Какой сюрприз, учитывая, что никто не допускается в кровать Лукаса Торна. Собираешься выселить меня из гостевой комнаты, а?
— Сделал исключение, — прошептал я. — И это единственное исключение разрушило меня на все последующие дни для всех остальных женщин.
— Хорошо, — в ее глазах стояли слезы. — Я рада.
— Я тоже.
Не думаю, что когда-нибудь смогу подготовиться к поцелую Эвери Блэк, что было доказано вновь, когда она вступила в мои объятия и прижалась ртом к моим губам, но потом отпрянула, отвесила пощечину и прошептала:
— Опять сделаешь мне больно, и я порежу шины на твоей машине.
— Хо-о-рошо-о, — протянул я. — Почему у меня такое чувство, что ты все еще хочешь сделать это, только для того, чтобы мне об этом сообщить?
Она склонила голову и послала мне дьявольскую усмешку.
— Ну, только одну шину?
— Черт возьми, нет! В наших отношениях не будет никаких порезанных шин, — я слился с ней в поцелуе. На вкус она была как кофе. На вкус она была моей.
Эвери прервала поцелуй.
— А как насчет шин Тэтча?
Я с минуту подумал.
— Он только что купил новую «ауди»…
Ее улыбка стала шире.
— Ради Остин, разумеется, а не потому что у нас болезненные увлечения по прокалыванию шин или чего-то еще, — я поцеловал ее рот.
Она рассмеялась мне в губы.
— Верно. Потому что это будет странно.
— Правильно.
Наши глаза встретились. Эвери скользнула рукой по моей шее, а потом обвила ее, притягивая нас друг к другу снова и снова. Я наклонялся под разными углами, изголодавшийся по ней, мне необходимо было доказать свои чувства не только словами, но и телом.
— Может, — произнесла она между поцелуями, — устроим голую субботу, а потом порежем ему шины?
— Ты читаешь мои мысли, — ответил я хрипло. Она потерлась о мое тело, заставляя терять каждую унцию терпения, которое накапливалось на протяжении ночи. Каждый час мне хотелось выбить ее дверь. И каждый час я говорил себе, что это будет плохая идея, которая заставит ее подумать, что я хочу лишь ее тело, тогда как мне нужна она вся.
— Больше никаких измен, — она прикусила мою нижнюю губу.
Я прошипел проклятие.
— Никаких измен. Но в основном потому, что ты пугаешь меня своими предложениями порезать колеса моего лучшего друга, затем кусаешь меня, я уже молчу про царапины по всей шее от твоих безумно длинных ногтей.
— Упс, — произнесла она. — Прости, увлеклась.
— Чем?
— Этим, — она ткнула пальцем в ямку на моем подбородке. — Мне бы хотелось, чтобы я могла называть тебя подбородок-жопка, — она со вздохом провела пальцем вниз по шее и завела его за ворот футболки, — но он сексуален.
— И это тебя огорчает?
— Людям нужны недостатки, помнишь?