Я ужасно боялась, что кто-нибудь войдет и застанет нас. Дверь не была заперта. Но еще больше я боялась, что Макс остановится. Его язык проник ко мне в рот, а правая рука оказалась в трусиках. Он простонал так тихо, что я услышала это, как эхо в своей голове.
– О, какая мокренькая девочка, какая мокренькая, – самозабвенно шептал он.
Я воспринимала это телепатически. Мне было все равно, сколько у него было женщин до меня. Я единственная, которая его понимала. Наши души любили друг друга.
Я стянула вниз его трусы, и он переступил через них, не отрывая своих губ от моих ни на секунду. Я чувствовала, как его твердый член прижимается ко мне, но ванна переполнилась, вода потекла через край, и у меня промокли ноги. Кто угодно мог войти в любой момент и увидеть нас, но Максу было все равно. Ему нравилась опасность.
Макс поставил меня на туалетный столик и зубами снял с меня трусы. Я хотела кричать, но не осмелилась проронить ни звука. Макс снова стал целовать меня и гладить мои груди. Наконец он вошел в меня и задвигался мощными толчками, все сильнее прижимая меня к стене. А я по-прежнему боялась даже пискнуть. Другой рукой Макс притянул меня к себе, еще крепче прижал мои бедра, а вода все лилась и лилась, она уже доходила нам до горла, и я слышала, как Макс сказал, что нам придется научиться дышать под водой и – подождите-ка минутку – другой рукой… Какой еще другой рукой?
Я открыла глаза, и Макс превратился в Кевина Костнера, и, целуя его шею, я заметила, что у него появились жабры, как в «Подводном мире». Он сказал, что мы должны заселить мир и – о черт!
Я снова открыла глаза и внимательно осмотрелась. Я была в своей комнате. И уже наступило утро.
– Дорогая, я не могу поехать с тобой в аэропорт, – с притворным огорчением сказала Натали.
Она сидела, скрестив ноги, в плетеном кресле с тюрбаном из полотенца на голове, и прихлебывала свой зеленый чай.
– Я не могу выйти из дома, ты же понимаешь. – Натали похлопала меня по руке. – И Томас сегодня катает нас на своей яхте. Как жаль, что ты не можешь поехать с нами. Как бы мне хотелось, чтобы тебе не надо было возвращаться сегодня в Лондон.
Зная, что именно она велела Венди заказать мне такие билеты, я выслушивала это с долей обиды.
– Ничего страшного, – сказала я. – Как-нибудь в другой раз. Может, увидимся в Лос-Анджелесе.
– Да-да. Обязательно приезжай к нам. Такое счастье иметь настоящую подругу!
Я собралась. Такси должно было подъехать через пятнадцать минут. Как раз достаточно времени, чтобы выпить кофе и попрощаться. Я поцеловала всех по очереди. Томаса, который крепко пожал мне обе руки. Дон, которая скользнула своей щекой по моей и обдала меня запахом «Жан-Поль Готье» в девять утра. Натали, которая театрально прижалась ко мне и заставила пообещать, что позвоню ей, как только закончу печатать интервью, чтобы прочесть ей его по телефону и она могла проверить каждое слово.
И наконец, Макса, которого я оставила напоследок, чтобы все выглядело так, будто я целую его только потому, что целую всех, и было бы просто непростительно не поцеловать его. Прекрасного Макса, который приложился к моим щекам сухими губами и незаметно погладил мое запястье пальцем прямо здесь, в кухне, на глазах у них всех, зная, что я покраснею, а его не поймают.
– Пока, Макс, – сказала я. – Увидимся в Лос-Анджелесе.
Я хотела бы рассказать ему свой сон. Может быть, когда-нибудь расскажу. Я подхватила свою сумку и направилась прямо к выходу, пока не сказала или сделала чего-нибудь, о чем потом пожалею.
Я не оглянулась, но уже начала считать дни до новой встречи с Максом.
Как только я оказалась дома, я позвонила Атланте и сказала, что у меня есть эксклюзивное интервью с Натали и фотографии к нему. Интересует ли ее это?
– Ты меня не разыгрываешь? – спросила она. – Весь мир гоняется за этим интервью. Конечно, меня это интересует. Как ты его добыла?
Она так произнесла это «ты», словно хотела сказать, что существует очень длинный список лиц, которые могли бы получить это интервью у несравненной Натали Браун, но моего имени в этом списке нет. Это меня здорово завело. «Хватит с меня ее гонора, у меня есть свой», – решила я.
– Черт побери, Атланта! – заорала я. – Ты что, газет не читаешь? Ты что, не видела моей фотографии в «Санди миррор»? Ты не знаешь, кто я? Я единственная женщина, которую ее первый муж когда-то любил, вот кто я.
И ее будущий второй муж тоже неравнодушен ко мне, чуть не добавила я.
– Я могу продать это интервью практически в любое издание на английском языке за такую сумму, которую вы в жизни не сможете заплатить, – продолжала я. – Но я предлагаю его вам, потому что первая пришла к вам с этой идеей. И это очень великодушно с моей стороны, ты так не думаешь? Так что кончай важничать и скажи мне, сколько вы собираетесь заплатить мне.