Письмо это ему не нравилось, и не нравилось все сильнее и сильнее, чем больше он о нем думал. Мелькала в его голове даже и мысль о полиции, но так, без явной возможности.
Иногда случается так, что по какой-то подготовленной чередой обстоятельств причине, обычно психологического свойства, или просто по малопонятной человеческой прихоти, что в нашем случае более вероятно, люди совершают поступки, которые после могут им показаться странными, смешными, глупыми или вовсе необъяснимыми. Хотя в самое время совершения поступка, этот поступок представляется абсолютно логичным, продуманным и совершенно естественным.
Сложно сказать, чем именно была вызвана тревога Дориана, но что он ощущал некоторое беспокойство, можно сказать с уверенностью. Возможно виной тому была непонятная записка, возможно то не совсем законное мероприятие, которое они со Стивом провернули, чтобы Одиок получил своего трайба, но скорее всего все это сложилось вместе и в одно время. Ко всему этому стоит прибавить ту суматоху, в которой находилась почти вся администрация города в связи с приездом высокопоставленных гостей. Соединясь вместе все эти обстоятельства и привели Дориана к тому тревожному состоянию, в котором он пребывал.
Записку он решил сегодня же показать профессору. Он даже пробовал связаться с ним на рифл, чтобы профессор осмотрел записку сейчас же глазами самого Дориана, но профессор не отвечал, видимо был чем-то занят. Просидев после этого с минуту в странной задумчивости, Дориан взял записку, положил ее обратно в конверт и, повинуясь своему какому-то нервному состоянию, засунул конверт в потайной карман своего пиджака. Микролипучка, замаскированная под шов, легла совершенно ровно и на глаз обнаружить карман было невозможно.
Закончив с письмом, Дориан попросил у Лоры чаю, но как-то сразу забыл об этом своем желании. А всего через каких-нибудь пять минут, словно вдруг взглянув на себя пятиминутной давности со стороны, он уже дивился и даже стыдился своего малодушия и непонятного страха. Все его домыслы и странные мысли, которыми совсем недавно была полна его голова, теперь показались ему совершенной и необоснованной чепухой. И как он мог воспринимать все это всерьез и волноваться об этом? Но странное письмо, тем не менее, осталось у него в секретном кармашке. Через минуту он уже забыл и о нем, и обо всех своих тревожных раздумьях.
К слову об этом кармашке. Как уже было сказано, Дориану были присущи некоторые детские черты. Он любил преувеличивать, и часто сам верил в свои преувеличения. Его притягивала любая игра, любое соревнование, кроме этого он еще был человеком очень любопытным в некоторых делах, особенно в развлечениях. Это же самое любопытство наконец привело его к встрече с блюстрой - легальным, безопасным и не вызывающим привыкания наркотиком. Несмотря на все это, блюстра имела некоторые свойства, за которые ее употребление не считалось, что называется, комильфо. При частом употреблении этот наркотик иногда приводил к потере ощущения времени, и были частые случаи, когда люди проводили по нескольку часов в какой-нибудь позе, в которой обычно бывают всего лишь несколько минут или даже мгновений. И хотя на упаковке написано не принимать чаще одного раза в два дня, не все следуют этому предписанию. Так, например, один человек почти сорок минут мыл руки после того, как принял блюстру восьмой раз за неделю. При этом очнувшись, он рассказывал, что ему никогда не было так интересно мыть руки, как в тот раз.
Но не только это вызывает негативное отношение основной части общества к блюстре. Уже сам факт приема наркотиков является обстоятельством, подтверждающим некоторую слабость человека и его духовную бедность. В то же время следует сказать, что по неофициальной статистике до двадцати пяти процентов современного населения принимали или принимают те или иные виды наркотиков.
Что касается Дориана, то он никогда не позволял себе принимать больше одной таблетки в два дня, да и вообще блюстра была для него лишь еще одним необычным и в некотором смысле экстремальным развлечением, наряду со скалолазанием и автогонками на треке. Лучше всего сказать, что блюстра была еще одной его шалостью.