Когда лифт развил крейсерскую скорость в пятьсот километров в час, разгон прекратился и его сменила обычная для таких путешествий полусонная рутина. Завтрак сменялся обедом, за ним незаметно приходил ужин, плавно перетекавший в сон. После первой ночи лифт начал вращаться вокруг своей оси, чтобы скомпенсировать уменьшение силы тяжести, происходившее с высотой, а каюта немного наклонилась верхушкой в сторону троса, чтобы результирующая сила была перпендикулярна полу, и он не казался покатым. Также пришлось полностью затемнить входные двери, иначе от головокружения и подкатывавшей тошноты невозможно было избавиться.
Разговоры были всё обыденные, даже порой скучные, чета из Алабамы, посвятившая всю жизнь возделыванию сои, на старости лет решила зачем-то посетить Марс, хотя, как выяснилось впоследствии, они не бывали и в одном проценте мест на Земле, которые были гораздо интереснее и красивее Марса. Видимо, это была такая их причуда, возникшая, может быть, из какой-нибудь глупости, вроде разговора с соседом. Но люди они оказались хорошие, норовили все время чем-нибудь угостить и накормить, благо запасов у них с собой было на всю Алабаму.
На второй день, когда в светло-серой трубе коридора все ходили под углом градусов сорок по отношению ко всё падающей где-то внизу Земле, а в противоположных концах каюты уже приходилось немного гнуться к ее центру, во вновь возникшем разговоре о целесообразности всей этой затеи Одиок вдруг с кислым выражением лица и почти шепотом пошел на попятную и признал, что все это одна большая глупость и ничего больше, но повернуть назад уже, к сожалению, нельзя. Бернард вздохнул с облегчением, а внутри себя просто прыгал от счастья, но внешне воспринял это все спокойно и сдержанно, подбодрив друга, и даже высказав что-то в поддержку этой идеи, но особенно не настаивал, даже старался вообще не настаивать от греха подальше. Каково же было его разочарование, когда на следующий день, прислонившись лбом и пытаясь разглядеть в сплошь прозрачной стене вращающуюся Землю размером с баскетбольный мяч, он услышал слова подошедшего Одиока, заявившего с еще большим фанатизмом, что все верно, что вчера он просто был в плохом настроении, и что вот сейчас он еще отчетливее увидел ту тонкую нить, которая связывает воедино все произошедшие события. Бернард не выдержал и рассмеялся.
- Вот приедем и разберемся, - сказал он.
- Я не могу дождаться! Почему это корыто так медленно поднимается?! - сказал Одиок и тоже прислонился лбом к стеклянной двери, но почти тут же отпрянул, ему стало плохо от этого вращения, звезды, словно дрессированный рой светлячков, бессмысленно кружили вокруг лифта все время одинаково и в том же порядке. - Если бы не рифл, мы уже давно сошли бы с ума. И как раньше люди путешествовали без него?
- Они брали с собой кроме еды еще кучу всякого барахла, - ответил Бернард. - В этом тоже что-то есть, какая-то первобытная беспомощность, если можно так сказать.
- Ну нет, я бы от такого воздержался, - сказал Одиок и прищурился. - А мы не сможем разглядеть отсюда иглы?
- Нет, они где-то возле Марса - это далеко, хотя сам Марс вроде бы можно увидеть, но я не знаю, где он, - сказал Бернард и заулыбался. - Может быть, он сейчас вообще с другой стороны.
- Сегодня сказали, что прибыли две последние иглы, - Одиок скрестил на груди руки и прислонился спиной к прозрачной двери - на секунду показалось, что он сейчас вывалится. - Я все таки не понимаю, зачем их всех собрали. Ну даже если убили кого-то случайно, это же не повод бросать все и прерывать все миссии. Это сколько же труда понапрасну. Пусть накажут того, кто напортачил, и закончат на этом. Почему все должны отвечать за ошибку одного?!
- Я тоже думаю в этом духе, - сказал Бернард, выпрямился с осоловелым взглядом, голова его гуляла, вдруг он сделал шаг назад и чуть не упал, - но мне кажется, что ничего не прекратят, - сказал он медленно, как слабоумный, облокотился рукой о стену и наконец сделал ее снова непрозрачной. - Это все так, для публики, показать, что трайбы под контролем правительства и так далее. Постепенно, я думаю, все затихнет. А из кого-нибудь, как водится, сделают козла отпущения, - Бернард подумал и добавил: - А может и нет, побухтят сначала, для виду, а потом вообще все спустят потихоньку. Но вообще, в том, что кто-то умирает по вине трайба, хорошего мало. Разобраться, действительно, не мешает.