Возможно, то, что было нужно мне, это завершение. И, конечно, мне следовало это сделать. Через две недели после бегства из города я села за свой детский письменный стол и нашла старый лист канцелярской бумаги, украшенный бабочками. Сдерживая слезы, я написала письмо. Слова шли из глубины моего сердца.
Дорогой Роман~
Я пишу тебе, потому что нуждаюсь в завершении, и считаю, что обязана тебе тем же.
Не вдаваясь в подробности, скажу, что неожиданный поворот судьбы не оставил мне выбора, кроме как попрощаться с тобой. Для меня невозможно видеть тебя снова. Даже в качестве друга. Нашу любовь можно описать одним словом: запретная. Ее не должно быть.
Хочу признаться. Я полюбила тебя с того момента, как увидела. Да, с того самого фиктивного интервью. И с каждым мгновением, проведенным с тобой, моя любовь росла. В геометрической прогрессии. Мы стали похожи на крылья бабочки — два сердца, объединенные телом и разумом.
Родственными душами.
Спасибо, что дал мне шанс поработать над твоей коллекцией и позволил мне делать то, что я люблю больше всего на свете. Рисовать. Коллекция — необыкновенная. Она превзошла все мои самые смелые фантазии. Я желаю тебе самого большого успеха. И спасибо, что дал Винсенту его первый большой шанс. Будь добр к нему. Он — хороший человек и тоже заслуживает успеха. Я сожалею лишь об одном, что он проиграет пари, которое мы с ним заключили. Мы с тобой никогда не будем вместе.
Каждый раз, увидев бабочку, я буду думать о тебе. Думать о нас. Мое сердце будет разбиваться, и слезы будут литься. Я останусь верна нашему первоначальному соглашению о неразглашении. Я никогда никому не расскажу ничего личного о тебе. И о нас тоже. Я останусь в доме моих родителей, пока не приду в себя и не пойму, что мне делать дальше.
Роман, просто знай, что ты всегда будешь моей первой любовью, моей самой большой любовью. Мой единственный и неповторимый Голубой Морфо.
Навсегда ~
Твоя Бабочка
Не перечитывая письмо, сложила его пополам, прежде чем полились слезы, и убрала в конверт, надписанный его именем. Я собиралась попросить маму отправить его Винсенту, которого попрошу, чтобы он передал его лично в руки Романа. Я знала, что он передаст.
Поместив конверт в безопасное место, подальше от себя, я положила голову на руки и дала волю слезам.
Глава 49
Роман
Следующие три недели моей жизни стали худшими. Они не шли ни в какое сравнение с теми, которые я пережил после трагической смерти Авы. Мои кошмары вернулись. Эти были другие… белые бабочки, мельтешащие в моих глазах, нападающие на меня, держащие в плену темного вихря. Их белый порошок ослеплял меня, а их крылья превратились в острые осколки стекла. Они резали мою кожу. Резали мои руки, когда я неистово от них отмахивался. Боль была такой сильной, что я кричал и просыпался в холодном, тошнотворном поту.
Я не мог заснуть. Не мог ни встать с постели, ни есть, ни творить. Шокирующее открытие, что Софи — дочь Авы, полностью опустошило меня. Я был разрушен. Но еще больше меня разрушало то, что Софи покинула меня. Она — воздух, которым я дышал. Вода, которая была нужна мне для роста. Мое пропитание. Без нее я не мог существовать.
Благослови Господь мадам Дюбуа. Со всей своей материнской добротой она заботилась обо мне. Приносила еду в мою комнату, к которой я едва прикасался. Заставляла меня иногда принимать душ. Не спрашивала, что произошло между мной и Софи. Хотя она имела право знать. В конце концов, Ава была ее дочерью. И это делало Софи ее внучкой.
Единственный свет в моей жизни — это пресс-папье из зеленого хрусталя, которое Софи подарила мне, и которое стояло на моей тумбочке. Луна. Моя единственная связь с ней. Мое постоянное напоминание о том, что все прекрасное — хрупкое и бьющееся. Когда я лежал, завернувшись в простыни, окутанный остатками ее запаха, мое тело болело от тоски и печали. В темноте, поглотившей меня, я думал о течении времени. Как много всего могло произойти за двадцать четыре часа... за один час... за одну минуту. Это все, что было нужно, чтобы весь ваш мир перевернулся с ног на голову. В мгновение ока все могло измениться, и ваша жизнь уже никогда не стала бы прежней. Я уже был там раньше, и теперь я снова оказался там.
Окончательно сломавшись, я принял решение рассказать мадам Дюбуа о случившемся и спустился по лестнице в своей черной шелковой пижаме с результатами ДНК теста и душераздирающим письмом Софи в руках. То самое, которое она отправила Винсенту и попросила передать мне. Я читал его столько раз, что выучил наизусть.
Я застал своего начальника штаба в ателье в одиночестве, которая вручную пришивала сверкающие алые стразы к одной из потрясающих бабочек Софи. Сейчас было шесть утра. Ее сотрудники придут только через два часа.
На звук моих шагов она подняла глаза, и слабая улыбка искривила ее губы.
— Месье Херст, я рада вас видеть. Могу я предложить вам кофе или чай?
— Эспрессо было бы неплохо. — Отложив бабочку, она поднялась и пошла на кухню. А я в это время сел во главе редакционного стола. Положил конверты, которые держал в руках, рядом с собой и осторожно взял в руки блестящую крылатую аппликацию. Я сразу же узнал вид. Это Краснопятнистый Монарх из Нигерии... та самая бабочка, которая села мне на руку в тот день, когда Софи привела меня в Консерваторию бабочек. Она сказала, что эта бабочка принесет мне удачу. Яркое воспоминание всплыло в моей голове, я сжал ее крылья и посадил на тыльную сторону руки. В надежде, что это волшебным образом вернет мне мою Бабочку.