— Но, Роман, мы не можем быть вместе.
— Мы можем. Я знаю настоящую правду.
Кендра показала ему генетический тест?
— Я все рассказал твоему отцу.
— Он знает об Аве?
Ответил мой отец.
— Да, и я знаю об Абре.
— Абра? — пробормотала я.
— Твоя биологическая мать.
— Что? — У меня перехватило дыхание. Сбитая с толку, я посмотрела на Романа в поисках ответа.
— Бабочка, я могу объяснить...
Мой отец прервал его, с обожанием глядя на мою мать.
— И я знаю кое-что о любви.
Мама, облаченная в фартук, переводила недоумевающий взгляд с Романа на отца.
— Пол, дорогой, кто такие Ава и Абра? Я что-то пропустила?
— Дорогая, я расскажу тебе позже. — Отец приподнял мой подбородок. — Дорогая, Роман хочет, чтобы ты вернулась с ним в город.
— Но, папа, я не могу. Не тогда, когда ты болен.
— Позволь мне перефразировать: я хочу, чтобы ты вернулась с ним.
Роман повернулся ко мне, его взгляд светился состраданием.
— Бабочка, я пойму, если ты захочешь остаться. Чтобы быть здесь ради своего отца.
Наступила тишина, прежде чем мой отец прервал ее громовым раскатом.
— Нет! Мне не нужны две сиделки. — Я вздрогнула, никогда раньше не слышала, чтобы он повышал голос. Его глаза свирепо смотрели на меня. — У меня есть, кому присматривать за мной. Единственная, кто мне нужен... твоя мать. — Он взглянул на нее с нежностью. С любовью.
Слезы потекли из маминых глаз, когда он продолжил, его голос смягчился.
— Когда мы с твоей мамой поженились, мы дали клятву...
Я наблюдала, как он встал с дивана и подошел к ней. Стоя лицом друг к другу, они соединили руки.
— Я беру тебя, Дженис Лунден, в жены, чтобы быть рядом с этого дня, к лучшему или к худшему...
Моя мать со слезами на глазах присоединилась к нему. Их голоса, полные эмоций, зазвучали вместе:
— В богатстве и бедности, в болезни и здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас.
Слезы свободно текли из моих глаз. Я перевела взгляд на Романа, и слезы капали не только из его здорового глаза, но и из того, который находился под повязкой. Неужели его второй глаз был не полностью потерян? И у него не было иммунитета к эмоциям? Неужели это те самые слова, которые он так и не смог сказать Аве?
Мелодичный голос отца ворвался в мои мысли.
— Софи, моя дорогая, однажды ты тоже произнесешь эту клятву. Но сейчас тебе нужно жить своей жизнью и быть с мужчиной, которому ты нужна. И который обожает тебя.
Наши взгляды с Романом снова встретились.
— Иди сюда, Бабочка. — Он сделал приглашающее движение рукой, а затем встал на ноги.
Я поколебалась. Поднявшись с дивана, сделала несколько маленьких шагов, а затем перешла на бег. Небольшое пространство между нами показалось мне размером с футбольное поле. Прежде чем он успел подхватить меня на руки, я прыгнула на него, обхватив руками и ногами его твердое тело, как крендель. Наши лица были на одном уровне. Роман прижал свои губы к моим и подарил мне самый яростный, самый восхитительный поцелуй на свете. О Боже, как я скучала по нему! По его теплу. По его ощущениям. По его вкусу. Мне не хотелось больше никогда его отпускать.
Наконец он прервал всепоглощающий поцелуй и прошептал:
— Я так сильно люблю тебя, Софи. Очень, очень, очень сильно.
То же самое.
— Мне нужно подняться наверх за рюкзаком. И переодеться. — Поскольку я не взяла с собой домой чемодан, набитый одеждой, собирать мне было особо нечего.
Роман осторожно поставил меня на пол.
— Не трудись снимать пижаму, — приказал он низким голосом, пока я поднималась по лестнице в свою комнату. — Ты выглядишь в ней слишком мило.
Мистер Властный и Контролирующий. Я опустила взгляд на свою пижаму с принтом бабочек и не смогла сдержать улыбку.
Через пять минут я снова спустилась вниз. В старых пушистых тапочках и с рюкзаком наперевес. Я все еще была во фланели.
— Ты хороший человек, — произнес мой отец Роману, похлопывая его по спине у входной двери.
— Спасибо, сэр. — Роман переплел наши пальцы. — С Богом.
— Позаботься о нашей бабочке. Присматривай за ней. И не дай ей улететь.
Глава 52
Роман
Как только я увидел Софи в этой очаровательной пижаме с бабочками, мое сердце забилось в бешеном ритме, а мой член напрягся, да так сильно, что думал, тот вырвется наружу. Мои взбунтовавшиеся органы были свидетельством того, как сильно я скучал по ней, как эмоционально, так и физически. Как сильно любил ее всем своим естеством. И поскольку она носила шарф с принтом бабочек, который я подарил ей, вокруг волос как повязку, понял, что ее связь со мной не была потеряна. Когда я поднял ее на руки и страстно поцеловал, у меня возникло пульсирующее желание отнести ее в спальню. Положить на кровать. Сорвать с нее пижаму и раствориться в ней. Заниматься с ней любовью, как будто завтра никогда не наступит.
Мы расположились на заднем сиденье лимузина, который вез нас обратно в город, и я все еще был тверд, как скала. Моя потребность в Софи была так сильна. Непреодолима. Казалось, прошло слишком много времени, когда мы были вместе последний раз. Но сейчас, когда она так доверчиво прижималась ко мне, погруженная в тишину, я должен был стать сильным ради нее. Сокрушительная новость о раке ее отца истощила мою Бабочку, сделала печальной и уязвимой. Я дал клятву ее отцу, что буду присматривать за ней, и именно это я и собирался делать. Быть рядом с ней всеми возможными способами и помочь ей пережить это трудное время.
Примерно через полчаса после начала поездки, когда мы подъезжали к Голландскому туннелю, Софи, обхватив меня руками, повернулась ко мне.
— Роман, кто-нибудь слышит или видит нас здесь?
Я бросил взгляд на непрозрачную перегородку, отделяющую нас от водителя, и на тонированные черные окна.
— Нет, — ответил я, хотя не был до конца уверен, что пассажирская часть лимузина звуконепроницаема. Софи хотела узнать больше об Абре? Удивительно, но она, ни о чем меня не спросила. Лишь погладила меня по щеке.
— Роман, мне нужно отвлечься от мыслей об отце.