— Черт. Больно смеяться.
Херст потер свой фингал, и впервые я заметила, насколько он плох. Темно-фиолетовый и опухший.
— О Боже, Роман. Твой глаз! Выглядит ужасно.
— Не так плохо, как у Гарсии.
Его новое ласковое имя для Винсента. Я не смогла удержаться от улыбки.
— Я знаю, что ты для него сделал.
— Знаешь? — спросил Херст, его смех утих.
— Да. Он написал мне сообщение. Роман, это было нечто.
— Да нет, ничего особенного. Просто то, что сделал бы любой порядочный мудак. — Он опустил взгляд на пакет. — О, и вот тебе небольшое предложение мира.
Я забрала у него пакет и залезла внутрь, вытаскивая одну из трех дюжин или около того баночек с краской. Великолепного оттенка моего любимого цвета. Почти радужный. Роман не сводил с меня глаз, пока я читала этикетку.
— Боже мой! Зеленая Луна! Наконец-то я смогу раскрасить свою любимую бабочку!
— Мотылька! Этот цвет только что поступил. Я выкупил весь запас.
— О, Роман, я в восторге! — Я вскочила со стула и обняла его.
Я люблю тебя.
Вот дерьмо! Мысленный повтор. Неужели я только что сказала эти три маленьких слова самой себе? Реальность поразила меня, как удар молнии. Каждый нерв в моем теле шипел от электричества. Кожа покрылась мурашками. Мое тело залил румянец, во рту пересохло. Я призналась в этом себе, но могла ли признаться в этом ему? Как раз вовремя, зажужжал домофон.
— Я открою, — произнес Роман. — Я ожидаю большую партию тканей из Италии.
Я бросила взгляд на настенные часы. Было ровно одиннадцать утра. Вероятно, это мой маленький комочек радости.
— Я пойду с тобой, Роман. Я тоже жду посылку.
Глава 27
Роман
— Кто это? — прорычал я. У двери был точно не курьер UPS.
Маленькая девочка с двумя длинными темными косами обхватила Софи своими крошечными ручками. Рядом с ней стояла женщина лет тридцати с кофейного цвета кожей, одетая в деловой костюм, которая, скорее всего, была ее матерью, и держала в руках небольшую розовую сумку с множеством вещей внутри. Сверху свисал большой плюшевый медведь.
Маленькая девочка прижималась к Софи, и я заметил, что в одной руке у нее была какая-то дурацкая модная кукла. Моя муза посмотрела на меня снизу вверх своими невинными глазами, как будто ребенок, приземлившийся на ступеньки моего дома, — это обычное явление.
— Роман, это Мари. Сокращенно от Марипоса. Я встретила ее на свадьбе вчера вечером и предложила присмотреть за ней, пока ее мама на работе.
— Muchas gracias24, — поблагодарила женщина с улыбкой. — Я не знаю, как мне вас отблагодарить. Мари так счастлива быть здесь с вами.
Иисус. Последнее, что мне было нужно в моей жизни, это чтобы какой-то ребенок устроил беспорядок в моей студии. И в моей жизни. Моя кровь вскипела. Какого черта Софи не рассказала мне о ней? И почему я никогда не говорил ей: Никаких детей?!
Отпустив Софи, девочка посмотрела на меня своими большими карими глазами, устремив взгляд на мою повязку на глазу.
— Мистер, ты пират?
Ее мать онемела от ужаса, а моя кровь перешла от кипения к бурлению.
— Нет, я не пират.
— Тогда почему ты носишь повязку, как у Пиратов Карибского моря?
Ее смущенная мама вступила в разговор.
— Mí chiquita25, иногда людям приходится носить повязку, потому, что у них глазная инфекция или травма.
— У тебя бо-бо на глазу?
— Да, — выдохнул я, начиная нервничать.
— Что случилось?
Я напрягся. И изо всех сил старался подавить воспоминания о том роковом дне. Дважды за двадцать четыре часа — это слишком много. Софи смотрела на меня, затаив дыхание в ожидании ответа. Я не был готов рассказывать ей об этом и, возможно, никогда не буду готов. Я отбросил боль.
— Я не могу вспомнить. — Мне не хотелось вспоминать, но тот день никогда не исчезнет.
— Тебе больно?
— Нет.
— А как насчет другой твоей раны? — Она показала на мою болячку. — Это болит?
— Да, болит. — И я собирался сделать тебе такую же, если ты не заткнешься.
Чувствуя мое растущее раздражение и беспокойство, Софи представила меня.
— Дорогая, это мой босс, Роман.
— Ты зарабатываешь много денег, как босс моей мамы?
— Мари! — укорила ее мать, прежде чем Софи успела вмешаться.
— Роман — модельер. Он делает красивую одежду.
Ее глаза загорелись.
— Круто!
— Он сшил то платье, в котором я была вчера вечером.
— О! Это было самое красивое платье на свете.
Мило. Девчушка только что заработала балл, но это не значило, что она мне понравилась. Или хотелось, чтобы та была здесь.
Мари взволнованно показала мне свою куклу с большой головой, у которой кожа, волосы и цвет глаз совпадали с ее.
— Это моя кукла Братц. Ее зовут Ясмин. Можешь сшить ей красивое платье, как то, которое ты сшил для Софи?
Софи ответила за меня.
— Роман может сделать все, что угодно.
Слава богу, мать ребенка избавила меня от ответа и рассказала нам кое-что об интересах и предпочтениях в еде своей дочери. Я слушал вполуха, а Софи впитывала каждую деталь.
— Señorita Софи, я собрала несколько вещей для моей niña26. — Женщина протянула ей переполненную розовую сумку. — У вас есть мой номер, если вам понадобится связаться со мной. Я вернусь в шесть, чтобы забрать ее.
Шесть! Да она, блядь, издевалась? Я мысленно подсчитал. Господи. Это же семь долгих часов, которые мне придется терпеть этого ребенка.
Убейте меня сейчас.
Глава 28
Софи
То, что начиналось как отвратительное, вызывающее сожаление утро, превратилось в прекрасный, незабываемый день.
Марипоса со всей своей детской невинностью и непосредственностью привнесла в студию новую энергию. Она — лучик солнца. Свободный дух. Не обремененная осуждением или невзгодами. Маленькая бабочка, над которой умилялись мадам Дюбуа и Романовы. Еще она стала их верной маленькой помощницей и моей. Мари помогала мне рисовать бабочек, пока мадам Дюбуа отвлеклась от своего напряженного графика, чтобы сшить платье для куклы Братц.
Я помнила те времена, когда эти куклы только появились, — мне было лет шесть или семь, — и помнила, как меня бомбардировали рекламой этих кукол на канале Nickelodeon. Девочки, увлеченные модой. Сбив с пьедестала большегрудую Барби, они были просто нарасхват. Моя мама даже купила мне одну на Рождество. Кажется, ее звали Хлоя, которая была светловолосой. Честно говоря, никогда не увлекалась куклами. Я была скорее сорванцом, предпочитающим собирать жуков, и уже начинающей художницей, которой хотелось рисовать. Тем не менее, девчачье поведение Мари меня несказанно радовало.
Но самое большое удовольствие я получала, наблюдая за тем, как Роман общался с этим восхитительным ребенком. Он полностью преобразился, выйдя из своего гнетущего темного кокона.
Он…
Поучительный.
Вдохновляющий.
Терпеливый.
Любящий.
Роман носил ее на своих плечах, напевая диснеевскую пиратскую песенку «Йо-Хо», его баритон звучал безупречно. Марипоса визжала от восторга и подпевала, и все Романовы весело присоединились. Я была глубоко потрясена тем, что Херст знал слова песни, и в очередной раз подумала, что его черная повязка на глазу — это закрытая дверь в другую, прошлую жизнь, где царили свет и счастье. Сегодня эта дверь приоткрылась, давая мне возможность увидеть того человека, которым он был раньше. И еще мог им стать.
Мы прерывались на обед. Китайская еда на вынос. После поглощения контейнеров с ло майн, курицей кунг пао и жареным рисом мы вскрыли наши печенья с предсказаниями. Марипоса попросила меня прочитать свое.