Десять минут спустя, одетая в свободное розовое платье с волосами, завязанными шарфом с бабочками, подарком Романа, я, прихрамывая, вышла из своей комнаты. Но прежде чем успела сделать еще один мучительный шаг (видимо, я слегка переоценила, как долго смогу продержаться на своей лодыжке), меня окликнул грубый голос.
— Софи, какого хрена ты встала с кровати?
Я повернулась и вздрогнула. И от боли, пронзившей мою лодыжку, и от вида великолепного мужчины в черном, стоящего передо мной. Его брови были нахмурены так сильно, что между ними залегла глубокая складка, а губы — плотно сжаты.
Я вымученно улыбнулась.
— Я иду на работу.
Он сделал злые шаги в мою сторону.
— Черт бы тебя побрал!
— Я в полном порядке. И у меня есть миллион бабочек, которые нужно нарисовать.
Подавив гримасу, я пошевелилась, снимая нагрузку с поврежденной лодыжки. Он посмотрел вниз, а затем его взгляд свирепо устремился на меня.
— Где твои костыли?
Еще одна вымученная улыбка.
— Они мне не нужны. Я могу прекрасно ходить сама.
Роман сурово взглянул на меня.
— Иди и забери их. Сейчас же. — Это был еще один из его типичных властных приказов.
«Заставь меня», — молча сказала я, как непослушный ребенок.
Его выражение лица стало более строгим, более решительным.
— Если ты не принесешь их, я буду вынужден понести тебя.
— Серьезно, Роман? — Закатив глаза, я повернулась на здоровой ноге и пошла, стараясь идти как можно более нормально, хотя каждый шаг убивал меня. Я чувствовала его взгляд, направленный на мою задницу, пока он шел за мной. Пока спускалась по лестнице, моя правая нога подкашивалась от нагрузки. Я застонала от боли и потеряла равновесие. Мое сердце замерло, и я издала пронзительный крик. О Боже! Я снова упаду с лестницы! Самоуверенная тупица!
В тот самый момент, когда я почувствовала, как меня качнуло вперед, две сильные руки схватили меня за талию. Я часто задышала от испуга, но Роман легко подхватил меня на руки и прижал к своей груди. У меня не было другого выбора, кроме как обхватить его широкие плечи и позволить ему крепче обнять меня. Я посмотрела на него. Его огненно-голубой глаз прожигал дыру во мне. Хотя Херст выглядел раздраженным, я была уверена, что он сдерживал улыбку. Потом обреченно вздохнул.
— Софи, ты так чертовски упряма.
Я была слишком увлечена близостью этого человека, чтобы признать, что являлась еще той занозой в заднице. От его древесно-лавандового аромата у меня кружилась голова.
— Когда ты научишься слушать меня?
Я пожала плечами. Когда ты когда-нибудь меня поцелуешь?
— Ну, теперь ты заплатишь. Я человек слова. Я буду носить тебя на руках весь день.
Реальность вступила в свои права. Я вопросительно выгнула бровь.
— А что, если мне понадобится в туалет?
Он ухмыльнулся.
— Мы разберемся с этим.
После этих слов он понес меня вниз по лестнице. С легкостью. Абсолютно уверенный в себе. Такой самодовольный.
Весь такой настоящий мужчина.
Мне нравилась каждая минута, проведенная с ним.
Хотя кого я обманывала?
Я любила каждую минуту, проведенную с ним.
Вскоре я узнала, что Роман действительно являлся человеком слова. В течение следующих трех дней он носил меня повсюду — утром, днем и ночью. С момента моего подъема до момента, когда я закрывала глаза. Он носил меня без усилий, у него были такие сильные руки, а шаги — такие уверенные. Без всяких сомнений. Это так восхитительно, так безопасно и уютно — прижиматься к его обтянутому кашемиром торсу, что к концу дня я почти засыпала в его объятиях. Казалось, что ему нравилось обнимать меня так же сильно, как мне — его. Его сердце билось в унисон с моим, наше дыхание смешивалось, и я чувствовала, что являлась его продолжением. А он — частью меня. Каждую ночь я засыпала, окутанная его пьянящим ароматом, словно его «я» отпечатывалось на мне. Я мечтала о нем, пока его прекрасная реальность не материализовывалась после пробуждения.
Каждое утро он также умело и с любовью перебинтовывал мою лодыжку. Обматывал ее бинтом, словно драпировал тканью от кутюр, чтобы она чувствовала себя уютно и надежно. Мне было почти жаль, что моя лодыжка начинала заживать. К концу недели я могла ходить, опираясь на нее, с помощью одного костыля. К счастью, растяжение связок не помешало мне работать. Ни дня. На самом деле, моя неподвижность оказалась мне на руку. Я рисовала больше бабочек, чем обычно, каждая из которых была уникальной и более изысканной, чем предыдущая. Каждая из них восхищала Романа, мадам Дюбуа и Романовых. Выкройки были вырезаны, детали — приколоты. Новая коллекция Романа обретала форму, и она обещала стать ослепительной.
К воскресенью у меня началась домашняя лихорадка. К тому же, из-за детальной прорисовки у меня дико устали глаза. Застряв в Доме Херста после несчастного случая, я с трудом уговорила Романа позволить мне немного прогуляться на улице. Но Мистер Чрезмерная Забота настоял на том, чтобы пойти со мной. Отлично. Но когда мы уже собрались уходить, ему позвонил один из его зарубежных поставщиков. На этот раз возникла проблема с партией жемчуга, которым он хотел украсить свою новую коллекцию. Раздраженный, мужчина ходил по ателье. Как только он отвлекся от меня, я поскорее убежала.
Боже, как здорово было оказаться на улице. Бодряще! Свободно! Хотя погода в начале июня оказалась намного прохладнее, чем я ожидала. Одетая только в легкий свитер-кардиган, меня потряхивало от озноба, и моя лодыжка начала болеть раньше, чем хотелось бы. Видимо я переоценила свое восстановление и физические возможности. Сжимая костыль, поковыляла за угол к «Бриошь». Кафе, где мадам Дюбуа рассказала мне о прошлом Романа. Это место, где можно было присесть и согреться. Понаблюдать за людьми и расслабиться. Хотя оставила свой рюкзак с кредиткой и телефоном в ателье, я все равно могла заказать что-нибудь и записать на счет Дома Херста. Роман не будет возражать, хотя уверена, что Кендра будет сомневаться в каждом потраченном пенни.
В маленьком, очаровательном кафе, как обычно, было шумно. Болтливые посетители из центра города сидели вперемешку с другими, молча работающими на своих ноутбуках. Меня не переставало удивлять, что все больше людей не работало в офисе или дома в этом мире, связанном с социальными сетями. Осмотрев помещение, я заметила свободный столик на двоих в углу и прошла к нему. Прислонив костыль к стене позади себя, я села, и ко мне тут же подошла моя постоянная официантка. Высокая с экзотической внешностью девушка примерно моего возраста. С черными волосами длиной до пояса, высокими скулами и миндалевидными ирисовыми глазами она была так же красива, как и ее имя — Кимана. Она была рада меня видеть. Затем, расспросив о моей травме, приняла мой заказ. Кофе-крим вместе с тарелкой разнообразных макарун.
Официантка быстро вернулась с кофе и разноцветными миндальными пирожными. Ммм… Они так аппетитно пахли. Я с нетерпением поднесла чашку кофе с густой пенкой к губам и сделала глоток. Тягучая ароматная горячая жидкость медленно потекла по моему горлу и мгновенно согрела меня. Когда я собралась обмакнуть один из моих макарун в сваренный по-французски кофе, слишком знакомый язвительный голос донесся до моих ушей.
— Вот те раз. Разве это не бедная маленькая раненая Бабочка?
Мои глаза взметнулись вверх, нервные окончания загудели, и я стиснула зубы. Это была Кендра. Одетая по высшему разряду в кремовую кожаную куртку, мини-юбку и ботильоны… с одной из своих огромных дизайнерских сумок.
— Не возражаешь, если я присяду?
Не дождавшись моего ответа, который однозначно был бы «Да! Займи свой собственный столик!», она опустилась на стул напротив моего. Не потрудившись снять куртку.
Она поблуждала своими стальными голубыми глазами по периметру кафе. И, изучив настенное меню на меловой доске, скорчила гримасу.