— Давай, Бабочка, выпьем чего-нибудь. И отпразднуем.
Глава 40
Софи
Миновав элегантный и просторный Пальмовый двор, где я мельком увидела знаменитый портрет Элоизы, сопливой девчонки, которая никогда не была одним из литературных героев моего детства, Роман привел меня в легендарную Дубовую комнату, где располагался бар. Он больше не был открыт для посетителей из-за некоего юридического спора, но нам повезло. Темное, богато отделанное панелями помещение было арендовано для какого-то большого праздничного мероприятия. Судя по тому, как вызывающе были одеты посетители, они определенно прибыли из другого города или работали в какой-нибудь технологической компании. Роман, все еще посмеиваясь, настоял на том, чтобы мы присоединились к вечеринке. Кроме того, он был безмерно рад, что тут мы бы точно не столкнулись ни с кем из его клиентов, работающих в стиле высокой моды, которых, скорее всего, можно было встретить за чаем в «Палм Корт» после дня шопинга в Бергдорфе.
— Давай сядем у бара, — предложил он, подталкивая меня к нему. Как и всегда, тот по-джентльменски выдвинул для меня один из зеленых кожаных барных стульев, а затем сел рядом со мной так, что наши бедра соприкасались. Он сидел настолько близко ко мне, что я чувствовала, излучаемое его телом тепло.
— Что ты хочешь выпить? — спросил Роман.
Я разглядывала все сверкающие, похожие на драгоценные камни бутылки, расставленные за барной стойкой.
— Как насчет чего-нибудь французского? Мы можем поднять тост за Бернарда.
— Вообще-то, я собираюсь выпить за тебя, моя блестящая Бабочка. Твой вопрос был идеален. Это единственный вопрос, который я бы задал.
Я скромно улыбнулась, но мысленно дала себе пять баллов.
— Спасибо.
Несмотря на то, что в баре было довольно много народу, Роману удалось привлечь внимание бармена.
— Два «Кир Рояль». И сделайте их с Veuve Clicquot, пожалуйста.
Я понятия не имела, что это было такое, но загорелась, когда бармен вернулся с двумя хрустальными фужерами, наполненными пузырящимся шампанским розового оттенка. Роман поднял свой бокал, и я последовала его примеру.
— К черту французскую черепаху, — произнес он. Затем чокнулся своим бокалом о мой. — За мою прекрасную, блестящую Бабочку. За то, что всегда вдохновляешь меня и заставляешь видеть свет.
Я почувствовала, как мои щеки опалило жаром, что стала розовой, как шампанское, и не только от его комплимента. Близость этого умопомрачительного бога секса заставила меня покрыться мурашками. Мне определенно нужно было выпить. Возможно, парочку бокалов. В предвкушении глотка игристого я услышала, как зазвонил телефон Романа.
— Черт. — Поставив фужер на стойку, он вытащил из заднего кармана мобильный. Потом посмотрел на экран и нажал «ответить».
— Ciao! Что происходит, друг мой? — Он внимательно слушал голос на другом конце, борясь с ревом буйной толпы и громкой музыкой. Затем нахмурил брови, гнев прорезал его лоб.
— Cazzo!38 — Мне показалось, что он выругался по-итальянски.
— Подожди secondo, Бруно. — Его взгляд встретился с моим. — Софи, мне очень жаль. Я должен выйти на улицу, где не так громко. Это мой поставщик из Италии. Возникла проблема с партией шелковой органзы, которую я заказал. Вернусь, как только смогу. А пока наслаждайся своим «Киром» и не стесняйся заказать еще один. — К моему удивлению, он быстро поцеловал меня в губы, прежде чем выбежать из шумного бара. Я провела языком по губам, пробуя его вкус. Краткое прикосновение его губ к моим лишь сильнее разожгло мой аппетит к этому великолепному, сложному мужчине. Мне захотелось большего. Я сделала небольшой глоток коктейля с шампанским, сладкая шипучесть которого только усилила мое возбуждение. Каково было бы, если бы он по-настоящему поцеловал меня? Если бы его губы сомкнулись на моих? Мое лицо — в его руках. Наши языки переплелись бы? При этой волнующей мысли горячие мурашки пробежали по моему телу от головы до пят. «Софи, остановись, или ты выскочишь из своей кожи!»
Чтобы отвлечься, я повернулась и начала наблюдать за участниками вечеринки. Большинство из них было примерно моего возраста, и, похоже, они отрывались по полной. Я осушила свой коктейль и заказала еще один у бармена, несмотря на то, что чувствовала легкое головокружение. И возбуждение. Это случилось так быстро. Снова повернувшись лицом к бару, поднесла фужер к губам, когда теплое дыхание опалило мою шею. Мурашки пробежали по моим рукам, как пузырьки шампанского, и, покалывая, спустились по позвоночнику к внутренней стороне бедер. Должно быть, это Роман! Его губы коснулись моего затылка, но на ощупь они были влажные и склизкие. Чужие для меня. Ничего похожего на мягкие, бархатистые губы, которые встречались с моими раньше. Мурашки превратились в холодок при звуке знакомого гнусавого голоса.
— Mon petite papillon, как приятно, что ты присоединилась к моей вечеринке.
Я резко обернулась. Это Бернард. Поскольку я сидела, мы оказались лицом к лицу, глаза в глаза. Он был так близко, что я чувствовала его горячее, зловонное дыхание. Отвратительная смесь табака и алкоголя. Нагловатая улыбка приподняла уголки его губ, а в остекленевших глазах мерцала похоть.
Он был пьян.
— Мне нужно идти, — пролепетала я. Затем попыталась встать, но он толкнул меня обратно. Для своего роста мужчина оказался гораздо сильнее, чем я ожидала. Он положил свои корявые руки на мои плечи.
— Отпустите меня, — умоляла я.
Его рептильные глаза буравили меня.
— Но, papillon, вечеринка только начинается.
— Это твоя вечеринка?
— Oui. Это bienvenue — приветственная вечеринка для группы маркетинговых стартапов, которую я только что приобрел. Они могут выглядеть как кучка ботаников, как вы, американцы, говорите, но поверь мне, они гении… как и ты.
— Поздравляю, — пробормотала я, его похотливый взгляд не отрывался от меня.
— Ты должна работать на меня. А не на этого высокомерного засранца.
— Мне нравится моя работа. — И я влюбилась в него. В этого красивого, загадочного, сложного засранца.
— И ты мне нравишься. — Его глаза остановились на моей груди. — Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя самые красивые сиськи в мире?
Прежде чем я успела произнести хоть слово, он сжал мою грудь с такой силой, что я вскрикнула.
— Прекрати! — закричала я. Затем, при следующем резком вдохе, он смял мои губы своим ртом, пытаясь проникнуть языком в мое горло. Я плотно сжала губы, не давая ему прорваться. Морщась, зажмурила глаза, чтобы не смотреть на него. Тошнота подкатила к горлу, как в скоростном лифте. Желчь смешалась с шампанским. Меня сейчас вырвет!
И вдруг я освободилась.
— Убери от нее свои гребаные руки! — Этот голос, пронизанный гневом, я узнала бы где угодно. Роман! Я вовремя открыла глаза, чтобы увидеть, как мой герой оттолкнул от меня Бернарда и повалил его на пол. Французская черепаха струсил от страха, когда Роман навис над ним, рыча, как бешеная собака.
— Да поможет тебе Бог, если ты когда-нибудь снова приблизишься к чему-то, что принадлежит мне. Я подам тебе твои яйца на серебряном блюде.
— Не трогай меня! Je vous en prie! — умолял дрожащий француз, поднимая руки в защитном жесте.
— Je vous en prie. — Роман передразнил его самым девчачьим из высоких носовых голосов. Затем его голос понизился на несколько децибел, а его поведение резко изменилось. Лицо приобрело глубокий алый оттенок и запылало от ярости.
— Убирайся нах*й отсюда, ты, никчемный кусок дерьма, пока я не причинил тебе боль.
Я не сводила глаз с Бернарда, пока тот уползал на четвереньках, как неуклюжая, испуганная черепаха. Когда он исчез, внимание Романа переключилось на меня.
— Бабочка, ты в порядке? — Его голос теперь стал мягким и полным заботы. — Он тебя обидел?