— Бабочка, пришло время расправить крылья.
Один удар сердца спустя он закинул мои ноги на свои широкие плечи, а затем уперся руками по обе стороны от моей головы, вытягиваясь и нависая надо мной. Его взгляд впился в мои глаза. Его дыхание опаляло мои щеки. Мое сердце бешено колотилось в груди. Ни с того ни с сего, не в силах остановить себя, я выпалила.
— Роман, я — девственница! — Я сказала это!
Сладкая улыбка растянула его губы. Он ласково провел пальцем по моей щеке.
— Я знаю, Софи. Ты такая красивая. Такая чистая. Такая особенная. И ты принадлежишь только мне.
Роман знал. От его слов одна слезинка скатилась по моей щеке. Он смахнул ее кончиком указательного пальца и написал на моей груди. По одной букве за раз.
М-О-Я.
Затем вытер слезу.
— Я хочу, чтобы ты расслабилась, моя прекрасная Бабочка. Доверься мне. Сначала будет немного больно, но ты привыкнешь ко мне. Если станет слишком, я хочу, чтобы ты мне сказала об этом. Используй стоп-слово. Ты можешь придумать его?
— Луна, — пробормотала я, надеясь, что мне не придется его произносить.
Еще одна улыбка.
— Теперь, детка, я хочу, чтобы ты поместила головку туда, куда ты хочешь.
Я знала, куда мне хотелось. Именно туда, куда хотелось ему.
С безудержной решимостью я поднесла широкий кончик его члена к своему входу, и тогда он встретил мою руку и направил его внутрь. Медленно, благоговейно, дюйм за дюймом.
Сжимая его плечи, я не смогла удержаться от слез, когда он разорвал меня на части. Обжигающие слезы залили мои щеки. Я прикусила нижнюю губу, чтобы подавить всхлип.
— Расслабься для меня, детка, — повторил Роман. — Я собираюсь сделать это красиво для тебя.
Я сильнее прикусила губу, впиваясь ногтями в его кожу, потому что была уверена, что у меня пошла кровь.
— Возьми меня всего, — уговаривал он. — Ты можешь это сделать.
Херст проникал глубже, все еще медленно, но уверенно.
— Господи, Бабочка, ты так чертовски хороша. Такая тугая. Такая мокрая.
Все, что мне было нужно, это услышать его слова обожания, чтобы позволить моим мышцам расслабиться и растянуться, чтобы полностью принять его. Да, это все равно было больно, но уже не так сильно. Я привыкала к его размерам. Роман вошел в меня до упора, а затем медленно выскользнул обратно. Он перешел к медленным, обдуманным движениям, пока осыпал меня поцелуями и словами ободрения и любви. И боль трансформировалась в восхитительное чувство. Я не могла насытиться им. Его целостностью. Так вот каково это — заниматься любовью. С мужчиной, который тебя обожал. С мужчиной, которого ты любила.
— Еще, — простонала я. — Пожалуйста. Сильнее. Быстрее.
Словно только этого и ждал, Роман ускорил темп, перемещая одну руку обратно между моих бедер, снова играя с моим клитором. Выгнув спину, я захныкала, перебирая пальцами его густые шелковистые волосы. Мои глаза были закрыты, но я слышала, как он тяжело дышал, наши тела были так тесно переплетены. Синхронизированы. Наше неровное дыхание смешалось.
Что-то происходило внутри меня. Как будто я попала в круговорот бабочек. Оно возносило меня все выше и выше. Выходило из-под контроля. Я словно покинула свое тело.
— О, Роман… — вскрикнула я, не в силах закончить предложение.
— Оставайся со мной, детка. Открой глаза и смотри, как я кончаю с тобой.
Что я и сделала. Невыносимая легкость бытия захватила меня. Я покинула эту планету, когда эйфорические волны экстаза унесли мою сущность. На его лице было выражение страстной решимости. С последним сильным толчком мой прекрасный Голубой Морфо кончил, и я почувствовала, как его горячее семя излилось внутрь меня. Мы летели вместе в неведомые небеса. В вихре любви. А вернувшись на бренную землю, я всхлипнула и выдохнула его имя. Роман упал на меня сверху.
Задыхаясь, он прошептал в мою грудь.
— Да, моя Бабочка.
Я обхватила руками его влажное от пота тело и крепко прижала к себе, когда его рыдания присоединились к моим. Катарсические рыдания, наполненные радостью и облегчением.
Словно мы двое были потеряны, а потом найдены.
Глава 45
Роман
Я сжимал Софи в объятиях, ее теплое, невесомое тело доверчиво прижималось к моему. Она крепко спала.
Сегодня ночью я вышел из темного кокона.
Я отправился в полет. С моей прекрасной Бабочкой. Взмыл в стратосферу.
Она освободила мою душу. Дала ей крылья.
Я поцеловал волосы Софи, вдыхая их аромат.
Я так сильно ее любил.
Так чертовски сильно. Но еще не сказал ей об этом.
Уткнувшись ей в шею, я прошептал эти три маленьких слова:
— Я люблю тебя.
Софи пошевелилась, и я не был уверен, услышала она их или нет.
Затем она улыбнулась.
Под одобрительным взглядом Авы я притянул ее ближе к себе и закрыл глаза.
Глава 46
Софи
Секс стал частью нашей жизни. Роман хотел меня так же сильно, как я хотела его. Мы не могли насытиться друг другом. Хотя мне не с кем было его сравнивать, но он — самый щедрый и творческий любовник, которого только можно себе представить. В спальне он был таким же творческим гением, как и в своей студии. Всегда изобретателен, пробовал новые позы, доводил меня до новых высот экстаза. И всегда говорил мне, какая я — красивая, и я всегда смирялась с его словами.
В его поведении произошла разительная перемена. Меркантильный, задумчивый мужчина исчез, его сменил человек полный жизнерадостности. Он постоянно улыбался и смеялся. Общался. Проводил значительно больше времени в своем ателье, работая с мадам Дюбуа и ее командой над созданием коллекции. Моя работа была более или менее закончена, но чтобы он не терял вдохновения, я оставалась рядом с ним, высказывая свое мнение и часто выступая в качестве модели для примерки. Платья от кутюр, большинство из которых все еще находились на разных стадиях завершения, были ослепительны. Каждый раз, когда меня просили надеть одно из них, я смущалась. Но не так сильно, как от его украденных поцелуев, из-за которых я каждый раз взлетала ввысь. Или от наших тайных побегов в его спальню наверху.
В свободное время я вернулась к рисованию на холстах и устроила в углу ателье свою маленькую студию. Втайне начала работу над картиной «Голубой морфо», которую собиралась подарить Роману, когда она будет закончена.
Только один человек знал, что я спала с Херстом. Мадам Дюбуа. Она узнала об этом сразу — на следующее утро после того, как я лишилась девственности. Я чуть не пропустила завтрак с ней и странно ходила из-за боли между ног. Роман лишь подтвердил это, когда появился через несколько минут, его здоровый глаз сверкал, и он пел оперу на итальянском, не меньше! Позже в тот же день она доверилась мне и сказала, что Роман не спускался к раннему завтраку со дня смерти Авы и не пел так.
— Софи, mon chérie, — сказала она, взяв меня за руку, — ты так ему подходишь. — И больше не касалась этой темы.
Мои родители понятия не имели о моих отношениях с Романом. Они знали, что я все еще работала на него и была безмерно счастлива на своей работе. Очень, очень счастлива! Я любила свою работу! Я любила его! В конце концов, мне придется им все рассказать, но я беспокоилась о том, как к этому отнесется мой папа. Он очень оберегал меня, и я заметила, что отец не очень тепло отнесся к Роману, когда мы были у них дома на его дне рождения. Мама говорила, что в последнее время он неважно себя чувствовал, и я размышляла, не связано ли это с его заботой обо мне. Беспокоясь о нем, я испытывала искушение навестить их снова, но из-за стремительного приближения крайнего срока сдачи коллекции времени не оставалось. Все работали сверхурочно, в том числе и по выходным.
К моему огромному удовольствию и удивлению, прямо перед выходными 4 июля Роман пригласил Винсента в ателье, чтобы познакомить того с коллекцией. Верный своему слову, он собирался позволить моему дорогому другу быть главным фотографом на предстоящем показе от кутюр и выложить фотографии на своем сайте и в других социальных сетях.