— Она не моя ассистентка!
Лицо Романа застыло. Он не купился на ее бредни. Пришло время сообщить ему ужасную новость. Сбросить бомбу, так сказать.
— Роман, она также подделала отчет о ДНК-тесте. — Быстрый вдох. — И убила Аву и твоего ребенка!
— Что???!! — У него отпала челюсть, лицо стало белым как мел. Предсмертная записка выскользнула из его пальцев и упала на пол.
— Она заплатила кому-то, чтобы сломать твою машину.
Вена на виске Романа пульсировала так сильно, что, казалось, могла прорвать кожу. Он сжал кулаки, его грудь тяжело вздымалась. Херст вдыхал и выдыхал, как будто дышал огнем, и я могла поклясться, что пламя вырывалось из его рта. Но слова не срывались с его губ. На его лице застыло выражение простого, невнятного шока и ужаса. А на лице Кендры — дерзкое, несдерживаемое презрение и триумф.
Паника охватила меня, как тиски. Мне следовало вывести Романа из парализованного состояния, пока он не онемел или не взорвался, как атомная бомба. Но прежде всего, я должна была предупредить его.
— Роман, любовь моя, будь осторожен! У нее…
Прежде чем я успела закончить фразу, Кендра схватила меня, сжимая мою талию так крепко, что мне с трудом удавалось дышать. Холодный твердый ствол упирался в мой затылок. Боже мой! Это пистолет! Должно быть, она спрятала его за спиной.
— Кендра, ты что, совсем охренела? — прогрохотал Роман, обретая голос и приходя в себя. — Опусти гребаную пушку.
— Отойди, или я пристрелю эту суку первой!
Роман не сдвинулся с места. И я не могла представить, что творилось у него в голове. Один из нас в итоге погибнет. Скорее всего, мы оба.
Все еще держа заряженное оружие у моей головы, Кендра испустила театральный вздох.
— Ты не оставил мне выбора, Роман, кроме как устранить Аву. Что бы я ни делала, ты пренебрегал мной. Должна сказать, что мне очень жаль ребенка. — Она ухмыльнулась. — О, и прости за твой глаз.
Роман выглядел так, словно весь его мир рухнул. Его боль — это моя боль. Его жизнь — моя жизнь. Если умрет он, мне тоже хотелось умереть. Кендра сильнее воткнула пистолет в мой череп.
— А потом появилась она. Твоя драгоценная маленькая бабочка.
— Не делай ей больно. — Голос Романа — нечто среднее между угрозой и молитвой. — Тебе нужен я. Отпусти ее, и я дам тебе все, что ты хочешь.
Она засмеялась.
— Для этого уже слишком поздно. Разве ты не согласен, Роман? И если честно, ты действительно считаешь меня глупой?
— Кендра, пожалуйста…
— Заткнись!
Повисла смертельная тишина.
— Я никогда не планировала причинять тебе боль, Роман. Я любила тебя! Но теперь у меня нет выбора.
— Тебе это не сойдет с рук, Кендра!
— Тебя здесь не будет, чтобы узнать. И ее тоже не будет!
Слезы застыли на моих глазах. Мир, словно замер, когда Кендра нажала на спусковой крючок. Щелчок.
Ледяная дрожь пробежала по моему позвоночнику. Вероятно, это последнее, что я когда-либо почувствую.
— Пошла нахер, Кендра! — Роман бросал в нее слова, словно гранаты, а затем, на последнем, как мне показалось, вздохе, бросился на нас.
— Роман! — крикнула я, зажмурив глаза.
Раздался выстрел, взрывной звук разорвал воздух и разбил мое сердце. Я с ужасом закричала. Боже мой, она застрелила моего любимого Романа. Задыхаясь, открыла глаза и поняла, что оказалась освобожденной. К моему шоку, Кендра лежала, распростертой на полу. Ее остекленевшие глаза смотрели в потолок, а из дыры во лбу вытекала кровь. Херст лежал рядом с ней, лицом вниз, окруженный кровавым месивом. Он не двигался.
Он тоже был мертв.
— НЕЕЕЕЕТ! — проревела я, мой вопль эхом отразился от стен. Словно в мое сердце воткнули нож, и я никак не могла его вытащить. Мне казалось, что я тоже умерла. Багровая лужа расширялась вокруг обмякшего тела Кендры.
Слезы затуманили мое зрение. Я моргнула один раз. Потом второй. Кровь стучала в ушах, сердце замерло. Возможно ли это?
Роман пошевелился.
Затаив дыхание, я смотрела, как он, пошатываясь, поднялся на ноги и пошел в мою сторону. Мои веки затрепетали от обуреваемых меня чувств. Это моя любовь во плоти или наваждение?
— Бабочка, — пробормотал он, заключая меня в объятия.
Я слышала его. Я чувствовала его. Его сердце билось рядом с моим.
— Роман. — Его имя едва слышно сорвалось с моих губ, как молитва.
Мы крепко обняли друг друга, мои слезы стихли, пока знакомый голос не заставил нас разорвать объятия.
— C'est fini.42
Мы обернулись. На верху лестницы стояла мадам Дюбуа, неподвижная, как солдат, с пистолетом в руке.
— Mes enfants43, приятного вам вечера. Bonne nuit44. — Не говоря больше ни слова, она развернулась и исчезла, как видение. Плотина за моими глазами снова прорвалась, но на этот раз слезы, льющиеся рекой, — это выброс сдерживаемых эмоций. Я чуть не потеряла свою жизнь. Чуть не потеряла Романа.
Роман снова обнял меня. Все еще плача, я обхватила его руками, и он погладил мои влажные волосы.
— Шшш, моя милая Бабочка, все кончено. — Он нежно поцеловал мои веки, щеки, нос, губы. Мои слезы сразу остановились. Каждое прикосновение его теплых губ успокаивало меня и наполняло любовью.
— Я так тебя люблю, — прошептала я, дыша в его слегка приоткрытый рот.
— Знаю, моя дорогая. Пока не встретил тебя, я не знал, как сильно я люблю бабочек. Они самые прекрасные создания на земле.
Он приподнял мой подбородок. Наши рты слились в нежном поцелуе. Наши души соединились.
Подобно крыльям бабочки, мы — два сердца, объединенные телом и разумом.
Глава 57
Софи
Три месяца спустя
В гримерной за кулисами царила суматоха.
Неистовая. Чистый хаос. В воздухе чувствовался запах адреналина.
Первая половина показа Романа — дебют его красочной линии повседневной одежды — подходила к концу, последние модели, одетые в его платья с принтом бабочек, выходили на подиум. Я заметила Романа у входа, наблюдающего за ходом показа. На его лице блуждала натянутая улыбка, он выглядел озабоченным, но довольным. Бурные аплодисменты зрителей говорили мне об успехе.
Шоу проходило в консерватории бабочек Музея естественной истории. В виварии. Идея поставить его здесь возникла у меня, когда Марипоса умоляла меня сводить ее посмотреть на бабочек, а когда мы предложили ее Роману в качестве места проведения показа, он практически улетел с этой планеты от восторга. Учитывая, что шоу принесло бы музею значительную сумму денег и рекламу, директор охотно согласился и не стал брать плату. К нашей огромной радости, ведь с деньгами у нас было туго.
Близилось время второй части показа. Линии высокой моды. По меньшей мере, две дюжины манекенщиц окружали меня, находясь на разных стадиях готовности к выходу на подиум, некоторые еще щеголяли в бигуди. Среди них была и потрясающая девушка Винсента, Кимана, и она помахала мне рукой, прежде чем ее увели, чтобы сделать прическу и макияж. Под строгим надзором мадам Дюбуа, Романовы, как пчелы, сновали от модели к модели, отпаривая платья… разглаживая богатые слои ткани… распушивая их… подгоняя… убеждаясь, что они сели идеально. Не пропускали ни единой детали. Также были парикмахеры, визажисты и многие другие. Чтобы воплотить задумку Романа в жизнь, нужна была целая армия.
Хотя я видела все эти великолепные творения на разных стадиях разработки, ничто не могло подготовить меня к тому, чтобы увидеть их все вместе на этих великолепных, статных женщинах. Коллекция состояла из двадцати пяти платьев от кутюр, каждое из которых было выполнено вручную. Дюжина из них — это небесные изображения самых красивых и экзотических видов бабочек в мире. Среди них — Зебра, длиннокрылая с белыми полосами, усыпанными блестками, проходящими через мерцающий черный атлас. Другие, сделанные из шелковой тафты, которую я расписала вручную, — это мириады бабочек, теперь подчеркнутые сверкающими кристаллами и металлической нитью. Некоторые из них были пришиты, чтобы создать иллюзию, что они приземлились на платье или вот-вот взлетят. Каждая модель носила фантастический головной убор — сборку из вырезанных бабочек, перьев, тюля и драгоценностей, который дополнял ее платье. И к моей огромной радости, некоторые модели несли маленькие сумки в форме бабочек, сделанные из маминых гобеленов. Мне пришлось несколько раз моргнуть глазами. Потому что эффект был просто ослепительный.