— Роман, я не думаю, что смогу это сделать.
— Моя Бабочка, ты сможешь и сделаешь. Точка.
О Боже! Он все еще оставался красивым, властным засранцем, в которого я влюбилась. И продолжала влюбляться каждую секунду своей жизни.
— Через пять, четыре, три, два, один, — прокричал продюсер. — Поехали! — Роман любовно хлопнул меня по заднице, и я, глубоко вздохнув, вышла на подиум. Скорее в ужасе, чем в восторге.
С трудом удерживаясь на каблуках, я медленно шла, хотя мое сердце неслось галопом. Играла мелодия «Времена года» Вивальди, задавая мне темп. Газиллион камер и айфонов мигали вспышками, почти ослепляя меня. Я не обращала внимания на буйство бабочек вокруг меня, но мне удалось мельком увидеть моих родителей и моего дедушку Кларенса в первом VIP ряду. Они сияли широченными улыбками. Мой отец, который находился в стадии ремиссии и восстановил большую часть своего веса, поднял большой палец вверх, и это все, что мне было нужно, чтобы продолжить. Мое сердце парило от счастья, и, когда мои нервы успокоились, я почувствовала себя легкой, как бабочка. Словно я летела по воздуху, и каждый шаг поднимал меня все выше и выше, а моя тридцатифутовая вуаль тянулась за мной, как свита. Все взгляды были устремлены на меня, и я не смогла сдержать улыбку.
Я остановилась в конце подиума. Остальные модели присоединились ко мне в своем последнем проходе. И те, что были в повседневной одежде, и те, что от кутюр. Всего около пятидесяти. Публика бурно аплодировала. Многие аплодировали коллекции стоя. Они остались в диком восторге от новой коллекции Романа «Бабочки»! Та, в которой я приняла участие. Меня переполняли эмоции. Слезы навернулись на глаза, смачивая ресницы. Если бы еще только Роман вышел на поклон.
Внезапно снова раздались бурные аплодисменты. Я повернула голову. По подиуму шел Роман собственной персоной. Теперь он оделся в великолепный черный смокинг и белую рубашку, на воротнике которой был завязан синий галстук-бабочка. Мой Голубой Морфо! Рядом с ним шла его маленькая муза, Марипоса, в мини-версии платья Голубой Морфо, улыбалась и держала его за руку. В свои нежные шесть лет наша маленькая модница осуществила свою мечту стать супермоделью. О, мой Роман!
Я не сводила с него глаз, пока он уверенно шел ко мне и попутно махал рукой своим поклонникам и поклонницам. Встав рядом со мной, он поклонился, и аудитория пришла в неописуемый восторг, теперь уже все вскочили на ноги и аплодировали стоя. Это было уважением, которого он так заслуживал. Мое сердце разрывалось от счастья. И любви. Ведь это первый раз, когда он предстал перед широкой публикой. И сделал традиционный поклон автора коллекции на подиуме. Затем Херст взял мою руку и триумфально поднял ее вверх. Снова последовали горячие овации и аплодисменты.
Музыка стала тише, почти неслышной.
Роман поднял руки, а затем опустил их ладонями вниз, как бы успокаивая публику.
— Дамы и господа, прошу внимания.
Толпа затихла. Нежно обхватив мои обнаженные плечи, он развернул меня лицом к нему. Его теплое дыхание согревало мои щеки.
— Посмотри на меня, — мягко сказал он, сжимая обе мои руки в своих.
— Что происходит? — тихо спросила я, глядя на него.
Его пылающий огненно-голубой глаз не отрывался от меня, и, клянусь, я чувствовала, что тот, что был за его повязкой, тоже смотрел на меня. Жар его взгляда прожигал меня насквозь.
— Моя Бабочка, ты — небесное существо, сила природы, которая несет солнце на своих крыльях. Ты принесла свет в мою тьму и бросила вызов моему существованию. Ты — надежда для цветов. Мое пропитание. Моя любовь. Ты подарила мне крылья и научила снова летать. Ты подняла меня на новые высоты творчества и пробудила чувства, которые, как мне казалось, я больше никогда не смогу испытать.
Охи и ахи послышались из разных сторон аудитории и пропитали воздух. Мне даже было слышно сопение. Звук шагов позади меня заставил меня повернуть голову. К нам направлялись Абра и Романовы. И Романетты. За ними следовали мои родители и дедушка Кларенс. Все сияли, но со слезами на глазах. И последний, но не менее важный, был Винсент, улыбающийся, щелкающий фотоаппаратом. Делал один снимок за другим.
Все еще стоя рядом с ним, Мари подтолкнула Романа.
— Дядя Роман, чего ты ждешь? — громко прошептала она, вызывая всеобщий смех. — Спроси ее!
О чем спросить? Я смотрела, не отрывая от него глаз, с колотящимся сердцем, как Роман опустился на одно колено. Под прицелом камеры Винсента он потянулся одной рукой к нагрудному карману.
Я опустила взгляд и задохнулась. На его ладони лежало впечатляющее кольцо. Четыре блестящих бриллианта огранки «маркиза», которые образовывали форму бабочки. Меня переполняли эмоции. Слезы полились из моих глаз, когда я встретилась с его взглядом. С его огненно-голубым глазом, который прожигал меня насквозь.
— Моя прекрасная Бабочка, ты выйдешь за меня замуж?
Мое сердце буквально замерло. Ответ тут же сорвался с моих губ.
— О да! Миллион раз да!
— Обещай мне, что ты никогда не улетишь.
— Обещаю.
Его лицо засияло, он надел кольцо на мой палец. Щелк. Щелк. Щелк. Я не могла перестать смотреть на него. Толпа разразилась бурными аплодисментами и радостными возгласами, а в воздухе запорхали сотни белых бабочек. Невозможно было передать словами волшебство этого момента.
Ухмыляясь, Мари еще раз подтолкнула Романа — моего почти мужа!
— Дядя Роман, теперь ты можешь поцеловать невесту!
Роман поднялся на ноги и заключил меня в свои объятия. Губами прижался к моим. Владея ими. Любя их.
Щелчок. Винсент выиграл пари.
Я — бабочка Романа Херста.
Отныне и навсегда.
Глава 58
Харпер
ХЕРСТ ВСТУПАЕТ В МОДУ НА ПОВСЕДНЕВНУЮ ОДЕЖДУ
Харпер Олбрайт
Исполнительный редактор «Fashionista»
Эксклюзивные фотографии Винсента Гарсия
Вчера вечером в куполообразном стеклянном виварии Американского музея естественной истории в Нью-Йорке прошел показ мод Романа Херста из Дома Херста, на котором он представил не только свою необычную новую коллекцию от кутюр, но и прошла премьера его первой линии повседневной одежды.
Вдохновленные красотой бабочек, замысловатые платья от кутюр выглядели так, словно парили по воздуху. Яркие цвета и узоры, ослепительные, похожие на крылья слои шелка. Модели словно летели по устланному растениями подиуму среди сотен экзотических бабочек, порхающих вокруг них. На платьях были изображены расписанные вручную бабочки, созданные художницей Софи Локхарт, чьи поразительные акриловые картины, выставленные снаружи вивария, были проданы с молотка на аукционе в пользу Консерватории. Модели держали в руках украшенные драгоценными камнями минодьеры в форме бабочек и носили причудливые головные уборы, напоминающие усики.
Линия повседневной одежды, которая предшествовала этому показу, была не менее ослепительной. Модели, облаченные в пышные шифоновые юбки и платья броских цветов, которые сочетались с разнообразными леггинсами с узором из бабочек, порхали по подиуму с беззаботной легкостью, которую ищет современная женщина. Некоторые были укутаны в пуховые куртки земляных оттенков, которые были оставлены расстегнутыми, чтобы показать зарождающуюся красоту, скрывающуюся под ними. Каждая женщина этой весной захочет стать бабочкой, такой же свободной и выразительной, как Роман Херст.
Кульминацией показа стал проход невесты по подиуму — художницы Софи Локхарт. Платье представляло собой захватывающее дух облако из белого шелка, тюля и кружева, голову невесты украшала эффектная тридцатифутовая соборная фата, которая стелилась шлейфом по подиуму, усыпанная аппликацией из мириад бабочек, усеянных жемчужинами.
В невероятном, беспрецедентном случае дизайнер-затворник Роман Херст прошелся по подиуму со своей очаровательной маленькой музой Марипосой Суарес. Одетый в элегантный черный смокинг и кобальтово-синий галстук-бабочку, привлекательный кутюрье высокой моды подошел к своей невесте, поклонился и, к изумлению зрителей, встал на одно колено, чтобы сделать ей предложение. Зрители вместе с его командой моделей и швей замерли, а затем последовали восторженные аплодисменты и овации, когда он надел на палец Софи эффектное кольцо с бриллиантом в форме бабочки, и она, затаив дыхание, согласилась выйти за него замуж. Сразу после их объятий присутствующие, у многих из которых в глазах стояли слезы, выпустили белых бабочек из подаренных им коробочек. Они кружились вокруг пары, как конфетти. Вся феерия представляла собой незабываемое зрелище.