Выбрать главу

– Чтобы они чувствовали себя умными и сильными. Позволяй им заботиться о тебе. Представляй это высшим достижением их никчемной жизни…

Порой Луиза Мадлен забывала, о чем говорила прежде. Ее плаксивый голос стоял в ушах Жанны, повторяя, что женщина не имеет права терять голову от любви и вообще по какому-либо иному поводу. Что следует быть осторожной, как лиса, и столь же хитрой. Что притворство – вот истинная суть женщины. И если Жанне нужен мужчина, то Жанне придется стать именно такой особой, какая этому мужчине необходима.

Смеяться, когда хочется плакать.

И плакать, если душит смех.

Быть искренней в своей игре… и считать, стоит ли эта игра усилий.

Пожалуй, все было довольно-таки странно, но Жанна запоминала.

Норман же, которому довелось однажды стать свидетелем пьяного монолога бывшей любовницы, выслушал его крайне внимательно, а затем сказал так:

– Твоя мать ныне попустила себя, но это вовсе не значит, что она глупа. Луиза Мадлен всегда была умнее многих женщин. И если ты хочешь, то слушай ее. Она говорит тебе правду. Только, милая моя девочка, эту правду тебе придется скрывать ото всех. Люди, желая видеть перед собой прекрасную бабочку, вовсе не хотят думать о гусенице, которой та когда-то была.

– Да, Норман.

Он попросил не называть его отцом, поскольку Жанна уже должна понимать, сколь важным в нынешнем мире является факт законности ее рождения.

Норман не сомневался, что будущее его дочери будет блестящим.

Сначала человек решил, что Кара вернулась.

Невозможно!

Кара мертва и спрятана надежно. Ее уже не ищут, потому что Леха велел поиски прекратить. Запил, несчастный. А протрезвев, сам исчез, но ненадолго. Объявился вот.

Случайная встреча, но у судьбы случайных встреч не бывает! И эта пара не зря заставила человека остановиться, оглянуться и отпрянуть в ужасе.

Кара. Так близко… и рядом с этим. Держится за его руку, словно боится упасть. Кара всегда крепко держалась на ногах. А эта… просто похожа.

Ну конечно, похожа.

Где Леха ее раздобыл? И болезненный интерес подтолкнул ближе. Человеку хотелось убедиться, что сходство исчезнет. Но оно лишь усилилось. И все-таки… свитерок на девочке был дешевый. И джинсы – Кара никогда не надела бы джинсы. Ботиночки убогие. Сумочка.

А главное – взгляд. В этих глазах не бездна, но омут.

И тот же вызов: поймай, если сумеешь.

Удержи.

Он попробует…

Алина провела ночь, ворочаясь с боку на бок. Было тесно, жарко и еще стыдно. Во-первых, за то, что она так легко впустила на собственный диван незнакомого, по сути, типа. Во-вторых, за то, что тип этот продолжал Алине нравиться, хотя после всех его выходок ей следовало бы преисполниться праведного негодования. В-третьих, за обман – мама и папа его не заслужили. А еще есть Дашка… и бабушка.

Леха же спал спокойно.

Не храпел, что само по себе являлось достоинством. Не пихался локтями. И вообще вел себя образцово. Наверное, потому что спал.

Во сне он выглядел беззащитным, что было смешно – с его-то габаритами. Крупный, но не толстый, скорее мускулистый, но не сказать, чтобы накачанный. Симпатичный, чего уж тут.

И Таське нравится – улеглась над плечом, урчит тихонько да ухо обнюхивает. Значит, хороший человек. И если бы не вся эта затея…

По-настоящему поженимся.

За кого он Алину принимает? А за девицу, на деньги падкую. И получается, что прав.

Алина вздохнула и выбралась-таки с дивана. Шесть утра… мама уже на кухне колдует. Не следует лезть ей под руку и под вопросы, которые она станет задавать уже без оглядки на Лехино присутствие. Остается переползти в кресло и, закрутившись в плед, – Алина только-только дошила его – заняться делом. Дело было не срочным, да и вообще не делом даже, а так, стойким увлечением. Дашке оно не нравилось. Современные девицы не проводят часы за шитьем. А если и делают это, то для придания облику пущего романтизма и на машинке.

Машинка – это не то. Руками интереснее. И голова от мыслей освобождается. Например, можно подумать над вчерашней, явно случайно фразой. Почему Леха думает, что Алина испугается?

И от чего защищать собрался?

Не выйдет ли так, что Алину просто-напросто подставляют?

Скорее всего… отказаться? Поздно. Мама не приемлет отступлений. И сослаться на ссору не выйдет, а рассказать правду и того страшнее. Мама разочаруется в Алине, которая продала себя, как… как проститутка и продала. Бабушка сказала бы мягче – падшая женщина.

И протянула бы кружевной платок слезы утереть.

Но бабушки не было, и падшая женщина Алина, забравшись на кресло-мешок с ногами, шила заячье ухо.