Несколько человек подтвердили, что в последнее время Вацлав Миеже изменился, стал более нелюдимым, замкнутым. Оборвал связи с прежними друзьями и стал проводить в мастерской даже больше времени, чем обычно.
Анка пролистнула несколько страниц с непонятными схемами. "График движения светил в созвездии Летящего Тунца", "Графическое доказательство теоремы Шушта-Крапольки", "Расчет гороскопа на пятое ливня, Луна в перигее" - гласили накарябанные на них заголовки. Приняв за данность, что всё равно ничего не поймёт, Анка было отложила их в сторону, но вдруг заметила, что почерки, какими были написаны основной текст и заглавия, отличались. Это не сильно бросалось в глаза, однако художник разницу видел. Немного подумав над этим, Анка продолжила рыться в бумагах.
Дальше шли очередные протоколы допросов, схема мастерской с описанием содержимого, анализ покупок Вацлава Миеже... Чего в деле не было, так это показаний его невесты Ивоны. Она просто исчезла. Судя по множеству служебных записок, дознаватель наводил о ней справки и пытался отыскать, но она словно в воду канула. По словам Вацлава Миеже, Ивона сказала, что полюбила другого, и собиралась уехать с ним из города. Имени её любовника он не знал.
Все обвинения в практике запретных искусств он отрицал, странности своего поведения объяснял изматывающей работой над витражом, делом всей своей жизни, а по её завершении - предательством любимой невесты.
Дознаватель ему не верил.
Первым, что увидела Анка, проснувшись, было решение о закрытии дела в связи с недостаточностью улик. Ценный документ лежал у неё под щекой и немного пах плесенью. Нехотя оторвав от стола голову, Анка зевнула и огляделась. Свеча догорела и потухла, соскользнувший с плеч китель валялся на полу. Солнце, щедро лившее в окно свой свет, подсказывало, что рабочий день давно начался, и в иных обстоятельствах Анку ждал бы выговор за опоздание. Стыд и срам!
Никого из её спутников в гостинице уже, разумеется, не оказалось, так что, торопливо позавтракав, Анка снова отправилась в старую церковь. Архивные документы она взяла с собой: если что, можно было оправдаться, что всё утро занималась их изучением.
Багаж Миха лежал на том же месте, где Анка его прошлым вечером и оставила. Странно, что никто не украл его за ночь. Похоже, этот ненормальный действительно отсюда не уходил. Заглянув в молельню, Анка увидела, что сам Мих тоже стоял на том же месте, где она его прошлым вечером и оставила. Он смотрел на витраж затуманенным взглядом, а по щекам его текли слёзы.
Сразу поняв половину ходивших о нём шуточек, Анка оставила Миха наедине с его стеклянной любовью и отправилась на поиски Санго, хоть и не очень надеялась его тут найти. Инга, словно опытный полководец, командовала небольшой армией девиц с тряпками и ведрами. Теперь, когда восстановление церкви казалось ей делом решенным, она жаждала действий.
К некоторому удивлению Анки, Санго, подложив руки под голову, дремал на одной из уцелевших скамей запевальни. Услышав её шаги, он лениво приоткрыл правый глаз.
- Вот, прочитала, - протянула ему Анка стопку документов, не зная, что еще сказать. - Это же надо вернуть в архив?
"Наверное, сначала стоило поздороваться", - подумала она с запозданием. Высокородный господин Ярайли не требовал перед собой расшаркиваний и лебезения, однако простую вежливость еще никто не отменял.
- Что-нибудь поняла? - спросил её Санго, закидывая ногу на ногу.
Сначала Анка хотела сказать, что нет, ничего: не тот это был человек, с которым бы ей хотелось обсуждать серьезные вопросы. Однако желание поделиться мыслями оказалось сильнее предубеждения перед умственными способностями собеседника. Положив документы на соседнюю скамью, Анка выудила из стопки привлекшие её внимание бумажки.
- Вот, например, - сказала она, демонстрируя одну из них. - Почерк различается. "Графическое доказательство теоремы Шушта-Крапольки" написано Вацлавом Миеже, а всё остальное - кем-то другим. Думаю, заголовок не соответствует содержанию. Возможно, Вацлав Миеже считал, что дознаватели всё равно никогда не слышали о такой теореме, поэтому замаскировал под её доказательство что-то опасное. Что-то, что хотел от них скрыть. Эту схему ему кто-то дал, и он ей дорожил, потому не мог уничтожить.
Санго лежал на скамье и, прищурив один глаз, с интересом разглядывал Анку.
- А ты не безнадежна, - улыбнулся он.
Анка не знала, как реагировать на такую сомнительную похвалу, тем более от человека, которого она не уважала и не воспринимала всерьез. Однако не успела она ничего сказать, как со стороны молельни послышались грохот и истошные крики. Не ожидая ничего хорошего, Анка бросилась выяснять, что произошло.
По витражу стекала мыльная вода, ползли хлопья грязной пены. В луже под окном валялось пустое ведро. Клубок из растерянных и перепуганных девиц прижимал к полу сбитого с ног Миха. Стоявшая рядом Инга лупила его мокрой тряпкой.
- Она хочет умереть! Она хочет умереть! - орал Мих, вырываясь.
Девицы цеплялись за него изо всех сил, однако было видно, что они предпочли бы держаться от него подальше.
- Что случилось?! - воскликнула Анка, пытаясь перекричать царивший гвалт.
- Этот человек! - тяжело дыша, Инга указала на Миха. - Пытался разбить витраж!
Её прежде безупречно уложенные волосы растрепались. Выпученные глаза грозно сияли на перекошенном яростью лице. В этот момент Инга могла посрамить любую проклятую душу с любой из картин Богды Колека, не рисовавшего ничего, кроме разгула нечисти.
- Пытался разбить витраж!!! - проорала она, пытаясь выразить всю тяжесть едва не свершившегося преступления.
- Но... это невозможно! - беспомощно лепетала Анка, холодея. - Он бы никогда... Это какое-то недоразумение!