Постояв, послушав, не дышит ли в какой стороне от нее посторонний мужчина — в шляпе, плаще и очках, боясь даже представить, какое у него в руках оружие подготовлено для убийства хозяйки квартиры, Катюша медленно, благодаря немецких военнопленных-строителей за то, что половицы не скрипят (хотя шестьдесят лет дому), стала исследовать те места жилища, в которых человек в шляпе мог спрятаться, чтоб в удобный момент выскочить, выстрелить ей в лицо, зарезать большим ножом.
Зазвонил телефон, почти спугнул в Катюше мысли о ее готовящемся убийстве. Она взяла трубку потными руками, услышала голос Славика, и ей перестало быть страшно. Вовсе не оттого, что этот человек сказал ей:
— Ты дома, Масленок? А я звоню, звоню, беспокоюсь, где ты.
Совсем от другого. От ненависти к бывшему мужу у нее прошел страх перед несуществующим грабителем, перехватило горло.
— Зачем? — клокотнуло горло: «булькнула» она в ответ.
— Ну, как же? — начал объяснять ей Славик. — Квартиру-то свою ты на меня еще не оформила. Але, говори быстрее. А то я из автомата звоню, у меня жетонов больше нет. Когда прийти?
Катюша представила Славика в разбитой телефонной будке — как он топчется длинными, словно у журавля, ногами на ограниченном пространстве, как с силой прижимает к уху тяжелую черную трубку, стараясь понять по дыханию из нее, по ее, Катюшиному, дыханию, что она скажет.
От ненависти Катюша улыбнулась. Тоже — и от предстоящей расплаты со Славиком.
— Мы через час придем, — крикнул «муж», не дождавшись ответа.
— Может, мне квартиру на Иру переписать? — задумчиво, будто на самом деле так и думала, спросила Катюша Славика.
Дескать, посоветуй по старой памяти. Дескать, я тебе доверяю. Как скажешь, так и будет.
— Ах! — вскрикнул, как дама в муслине, Славик, вытолкнул Ирку из телефонной будки, чтобы та не подслушала больше того, что ей знать положено. — Приду один, — сказал он жестко, притворившись мужчиной, но не перестав быть тем, кем он был в Катюшином понятии — дамой в муслине. — Вечером, в семь.
— Это время мне хорошо уже знакомо, — чуть не сказала Катюша, вспомнив бессовестную Злату Артемовну, подговорившую московских милиционеров не заводить временно дела о краже, посмотреть пока на поведение провинившейся перед ней Катюши.
— Делать нечего, — ответила она нервно пипикающей трубке.
Надо было идти в ванную, забираться в теплую воду и думать обо всем и сразу. О Злате Артемовне и ее «просьбе», о Славике и «его» квартире, о форточке — кто же ее не закрыл?
Несмотря на то, что в жизни по разным обстоятельствам Василию Сергеевичу не раз приходилось отступать от собственных принципов, выработанных предками и веками, он все равно полагал себя человеком порядочным. Именно по этой причине да по причине врожденного благородства, которым все Басмановы отличались, он и пошел к известному человеку, генеральному прокурору, с просьбой.
С Матвеем Исаевичем Василий Сергеевич познакомился еще в прошлом году на приеме в честь Дня милиции, куда, наряду со многими должностными начальниками, был приглашен и он, кинорежиссер Басманов, и несколько других крупных деятелей искусства. Речь шла, в частности, и о том, как правильными творческими методами отображать будни правоохранительных органов, делать упор на положительном образе милиционера, а не человеке, преступившем закон.
— А то слишком много в современных сериалах чернухи, порнухи и прочей нечисти, — сказал в назидание кинодеятелям генеральный прокурор.
С ним, естественно, все согласились.
Потом был небольшой, скромный банкет, где Басманов-Маковский, как всегда, остроумно шутил, даже два раза рассмешил Матвея Исаевича до слез. Матвей Исаевич похлопал Василий Сергеевича при всех своих нижестоящих начальниках по плечу, сказал, словно охранную грамоту дал:
— Если что, обращайся прямо ко мне.
Василию Сергеевичу хватило ума вовремя уйти с банкета, в друзья к прокурору не набиваться. Достаточно и того, что есть — держаться на коротком поводке, поблизости от «миски». Это неприятное для Василия Сергеевича сравнение, смеясь, придумал, и довольно давно, Артем. Басманов-Маковский на брата и на правду, грубую на слух, не обиделся. Артем правильно ухватил суть его отношений с властью. А благодаря чему же, как не способности искренне любить, как собака, любую власть, и плодится, и размножается род Басмановых, не потерялся в веках до сих пор?
Матвей Исаевич принял Василия Сергеевича сразу, еще раз выразил соболезнование по поводу убийства брата, уверил, что все силы милиции брошены на раскрытие этого преступления. Дело раскрыто в короткие сроки. Убийца свое получит.