— Что именно? — спросила Конни, прекрасно зная, что имеет в виду ее сестра. — В последний раз, когда я была у зубного, он заверил меня, что выпадение зубов в ближайшее время мне не грозит. А мой врач полагает, что я могу воздержаться от заказа инвалидного кресла еще по крайней мере пять лет, если не все десять.
Но Джейн не так-то легко было сбить с толку.
— Ты знаешь, что я говорю о другом. Нас беспокоит не твое здоровье, а то, что ты холостая. В Вашингтоне столько обаятельных мужиков, и мы с Брендой не можем понять, почему ты до сих пор никого не подцепила. Неужели тебе в последнее время не попадаются настоящие парни?
В голосе Джейн проскользнула чуть ли не мольба, и Конни подавила порыв огрызнуться на младшую сестру и принужденно рассмеялась.
— Ну, мне тут попался обалденный англичанин-дворецкий, который носит накрахмаленные воротнички с длинными уголками и которого зовут Бенджамен Монтгомери. Мне кажется, кроме как на телестудиях, людей с такими именами не бывает, а?
— Корнелия, оставь свои дурацкие шуточки. Я имею в виду подходящих мужиков. С которыми ты ходила бы на свидания. За которого ты хотела бы выйти.
Конни вздохнула. По долгому опыту общения с Джейн, не говоря уже о других родственниках, она знала, что проще всего сказать ей то, что она желает услышать. Никто в семье Конни не мог поверить в простую истину: она не стремится выскочить замуж, ее вполне устраивают нынешняя жизнь и карьера.
— Пару недель назад я обедала с конгрессменом из Кентукки, — сообщила она. — Очень красивый мужик, к тому же искренне желает увеличить правительственные ассигнования на образование в сельской местности. Ты же знаешь, как близко к сердцу я принимаю этот вопрос. Так что у нас много общего.
Джейн была невысокого мнения о политиках, и на нее не произвел впечатления конгрессмен из Кентукки.
— А еще кого-нибудь? — поинтересовалась она.
— В прошлый уик-энд я ходила под парусами с помощником попечителя Смитсоновского музея. Он очаровашка. Окончил Джорджтаунский университет на пять лет раньше меня. У нас было о чем поговорить.
— Как его зовут?
— Рональд.
— Он тебе действительно нравится? — Джейн не смогла скрыть волнения и заинтересованности. — В смысле, ты собираешься встретиться с ним еще?
— Надеюсь, — беззаботно ответила Конни. — Но в ближайшее десятилетие или два я не намерена строить планов замужества.
— О Боже, Конни, на тебя трудно угодить. Кого же ты желаешь встретить? Очарованного принца? Супермена?
— Не такая уж я придирчивая. Любой миллионер с внешностью Грегори Пека и душой поэта завоевал бы мое сердце в одно мгновение.
— Ты постоянно шутишь на этот счет, Конни, но тут не шуточное дело. Что будет через десять лет, когда ты станешь президентом "Неограниченных услуг", но останешься одинокой, без мужа в своей шикарной вашингтонской квартире, а единственный звонок в субботу вечером тебе сделает клиент, жалующийся на то, что рекомендованный тобой шеф-повар не умеет готовить лягушачьи лапки, жабьи коленки или еще какое жуткое блюдо, которое будет в моде в Вашингтоне?
Да, тяжелый день, к тому же завершающий очень тяжелую неделю. Конни постаралась не злиться на сестренку. Джейн вовсе не пыталась вмешиваться в ее дела или навязывать свои ценности. Беда в том, что Джейн и Бренда тяготеют к благословенным пятидесятым и у них в голове не укладывается, как это незамужняя женщина может быть счастлива. Самоотдача Конни на ответственной работе в таком большом городе, как Вашингтон, казалась ее сестрам необъяснимой и досадной. И они уже лет пять вели неустанную компанию за то, чтобы Конни вышла замуж и "угомонилась", желательно в родном городе Кантри в штате Огайо.
— Знаешь, Конни, — продолжала Джейн, — если бы ты была честна сама с собой, ты бы признала, что женщина не может считать себя состоявшейся, пока у нее нет дома и собственного мужа.
Самообладание наконец изменило Конни. Она уже готова была сказать такое, о чем, вероятно, сожалела бы потом, но тут увидела в дверях приятное, милое лицо.
Она вскочила со стула, уронив трубку на стол.
— Нед, да благословит тебя Бог, ты здесь!
Улыбающееся лицо Эдварда на мгновение посуровело и приобрело неприятное выражение. Это было странно, ибо обычно она точно знала, что думает Эдвард в каждый данный момент. За долгие годы они научились понимать друг друга настолько хорошо, что схватывали все с полуслова, обходились даже жестами.
— Нед?
Но напряженная доля секунды миновала, и его лицо снова засветилось поддразнивающей улыбкой.