— Еще несколько недель вроде последней и для этого не нужно будет разглядывать меня на свету.
Они вышли в нижний холл.
— Тяжелая была неделя? — спросил Нед с искренним сочувствием.
— Да нет, отличная неделя, но очень напряженная. — Она расплылась в улыбке не в силах дольше скрывать свою радость и даже гордость за свои успехи. — Я подыскала домоправительницу для президента Всемирного банка. К тому же он выбрал наше предложение по обслуживанию всего комплекса банковских офисов.
— Ну, поздравляю, Конни! — Объятие Неда было искренним. — Я-то знаю, сколько усилий тебе стоило заполучить этот контракт.
Она попыталась выглядеть воплощением скромности, но ей это не удалось.
— Руд сделал меня младшим компаньоном и дал пятитысячную прибавку.
— Ну, это следует отпраздновать. С шампанским, в изысканном французском ресторане, с танцами под звездами…
Она застонала.
— Не соблазняй меня, Эд. Я слишком устала. Что-то большее, чем "Мама Мария", мне сегодня не по плечу. Мне нужны шум и звон тарелок, чтобы не заснуть. В величественном ресторане я кончу тем, что уроню голову в тарелку с фаршированной перепелкой.
— О'кей. Прибережем величественность для следующего уик-энда.
Сердце Конни вздрогнуло от предвкушения — идея приодеться как следует и выбраться "на разграбление города" вместе с Недом показалась ей весьма соблазнительной.
— Неплохо бы, — согласилась она и погрузилась в приятные размышления о предстоящем вечере.
Эдвард заговорил решительным тоном:
— Значит, в субботу в восемь. Это уже свидание. Я заеду за тобой к тебе домой.
Они вышли на улицу. Тротуар бурлил пешеходами, проезжую часть заполняли бампер к бамперу легковушки, грузовики и фургоны. В любое время дня и ночи в Джорджтауне было полно дипломатов, врачей, студентов и особенно туристов, так что его узкие, мощеные улочки становились практически непроходимыми.
Конни окинула эту сцену опытным глазом и бросила:
— Нет смысла ловить такси.
Эдвард согласился:
— До ресторанчика всего десять кварталов, и вечер располагает к прогулке. Не жарко и не холодно. Ни влажности, ни ветра, а закат восхитительный. — Он удовлетворенно вздохнул. — Люблю осень.
Конни покрутила головой, чтобы ее обдул приятный вечерний ветерок.
— Сентябрь и октябрь очаровательны. Одна беда — за ними следуют пять месяцев дрянной зимы.
Она уверенно просочилась сквозь оркестр уличных музыкантов и стайку студентов, подбадривавших молодого парня, который балансировал пустыми банками из-под пива на голове. Конни рассмеялась, стряхивая с себя усталость, и схватила Эдварда за руку.
— Я так рада, что ты навестил меня. Я скучала по тебе. Что ты поделывал последние две недели?
— Подыскивал еще одного помощника, пытался разобраться в новой компьютерной программе, которая по идее может сэкономить чуть ли не половину времени расследования, но вместо этого доводит до белого каления весь мой персонал. Да, и защищал Невила Хесса, обвиненного в убийстве, правда, без особого успеха.
Она внимательно посмотрела на него, зная, как его беспокоило это дело.
— Что, уже объявили приговор?
— Нет, суд еще не закончился, но, похоже, обвинение убедило присяжных в виновности Невила — это видно по их лицам.
— Что-то в газетах ничего не было о деле Хесса…
— А что в нем особенного? — Не без горечи откликнулся Эдвард. — Что такое одно убийство для города, в котором происходит с десяток убийств каждый месяц? Связанные с наркобизнесом перестрелки случаются так часто, что уже не привлекают внимания. История Невила не интересна никому, кроме его матери и сестер, а они не сомневаются, что его осудят, несмотря на то что он никого не убивал.
— И ты с ними согласен? Ты действительно веришь в его невиновность?
— Никого из выросших в Анакостии нельзя считать невинным. Пацаны в этом районе родятся беспризорниками. А Невил — способный парень, не бросил школу, и если суд его оправдает, в мае окончит ее с отличием. Бог свидетель, он сам по себе чудо. Может, он и подворовывал в магазинах, не исключено, выхватил пару сумочек. Но я уверен: он никого не убивал в ту ночь. Бедному пацану просто не повезло — он оказался не в том месте и не в то время, и сейчас ему грозит пожизненное заключение за преступление, которого он не совершал.
— Я думала, ты нашел свидетелей, видевших, что он не стрелял.