Он повернулся к ней, немного смущенный, немного растерянный, с извиняющейся улыбкой.
- Вот так всегда. И ничего не помогает, словно кто-то отключает рубильник в мозгу. Бац! И никакого контакта с реальностью.
«Какое мне дело», мелькнуло у Али в голове.
- А Вы в Бангкок зачем? – не унимался сосед. Алина холодность его явно не смущала.
Ей захотелось ответить прямо на его дурацкий вопрос. Но выдавить из себя фразу «хоронить мужа», она просто не смогла. И хотя похоронила она его еще два года назад, успокоение все не приходило. Просто после его смерти, ей вспомнилось, как во время их медового месяца, он лежал на песке пустынного пляжа, на острове Краби и смотрел в темнеющее небо. А потом так весело, с улыбкой повернувшись к ней сказал:
- Знаешь, я хочу быть похоронен вот в таком месте. Прямо на каком-нибудь таком белом пляже. Кажется, что здесь даже умирать веселее, не то, что жить.
Аля тогда посмеялась в ответ, покрутив пальцем у виска:
- Совсем свихнулся? Как мне прикажешь тебя сюда транспортировать? – хохотнула она. – И вообще, я явно умру раньше, несмотря на то, что я моложе. Ты замучаешь меня тяготами семейной жизни!
Вадим рассмеялся в ответ, обнял ее и поцеловал…
- Вы мне так и не ответили.
Голос соседа вывел ее из задумчивости.
- Я?... Я лечу к подруге в гости.
Отчасти это была правда. В Бангкоке давно жила ее лучшая подруга. Именно у нее Аля и планировала остановиться на пару недель.
- Друзья – это здорово! А я вот опять по делам. Вы не поверите, что я делаю в Таиланде. Я закупаю там чай. Что может быть скучнее?
- Не знаю, - Аля уже порядком устала от его разговорчивости, но грубить людям не умела с самого детства. Она решила. Что проще всего будет погрузиться в свои мысли, но делать вид, что она участвует в разговоре. Вадиму принесли виски со льдом, и он начал посвящать Алю в долгую историю о красоте чайных плантаций и непонимании, проявляемом российской таможенной службой. Он все бубнил, бубнил, и незаметно для себя Аля уснула. А когда проснулась, обнаружила, что салон самолета погружен во тьму. Кое-где над сиденьями светились лампочки, кто-то читал, кто-то смотрел фильмы на планшетах. Впереди, примерно в двух рядах от Алиного кресла, мама полушепотом читала сказку маленькой дочке. Аля не могла разобрать слов, только монотонный ритм речи.
Она с опаской покосилась на соседнее кресло. «Чайный магнат» спал, его голова немного свесилась на бок. Аля тихонько потянулась к своей сумке, стоящей на полу возле кресла, достала книгу, включила лампочку. Чтение и написание рецензий или эссе, вот и все, что заполняло ее жизнь после смерти Вадима. Она могла читать только серьезные книги. Так уж повелось с детства, в семье научного работника и переводчика приветствовались только классика, философские труды и поэзия Серебряного века. Это очень помогло при поступлении в институт, и уже там Алю научили читать Кортасара, Маркеса и Гретковскую. Родители не противились новым литературным увлечениям дочери, разумно считая, что чтение любой книги лучше ночных посиделок с вином и гитарой на лавочке у подъезда. Развлекаться Але приходилось переводами Шекспира с английского на русский. Зато позже, благодаря знанию языка ее отправили на стажировку в Лондон. А когда она устроилась на свою первую работу в издательство, английский стал пропуском в первые командировки, где она брала интервью и писала статьи о путешествиях. В одной из таких командировок она и познакомилась с Вадимом. Он был уже состоявшимся профессионалом, его фотографии печатались в известных мировых изданиях. Его приглашали в туры, ему заказывали рекламу, в общем, по сравнению с ним, Аля была совершенно неопытной и невостребованной молодой журналисткой. Их встреча была овеяна банальной романтичностью, потому что произошла в городе любви – Париже. Оба были в Париже по работе, на открытии новой выставки Жан-Поля Гуда. Ей предстояло написать статью о выставке, он приехал просто полюбоваться на работы мастера и добавить в свою коллекцию новых снимков.
- Как спалось? – голос соседа вернул Алю к реальности. – А что вы читаете?
Сосед обладал поразительной жизнерадостностью. Раньше Але очень нравились такие люди, теперь же она не совсем понимала, чему же они так радуются? Она повернула книгу обложкой к соседу, чтобы он смог прочесть название сам.
- «Бродский. Нобелевская лекция», - прочел он вслух. – Значит любите поэзию?