Осторожно втянула в себя воздух, казалось, что захлебнуться им может. А сердце не билось, внутри что-то странно булькало, то ли рыдания стремительно накапливались, то ли, то самое сердце кровью обливалось. А ещё горячо очень, нестерпимо горячо.
— К ней не ходи, — сказал Олег, снова достав из кармана сигареты. — Смысла нет. Она упёртая, вся в братца. А ты… В общем, нервы себе не трепли. Хочешь, с Игорем поговори. Хотя, крыша у него крепко поехала, не знаю уж, что ты сможешь сделать.
— А правда, — очень тихо проговорила она, — что я могу? Я кто? Жена его, мать его детей, я живу с ним тринадцать лет… Что я могу?
Олег промолчал, ему было неудобно всё это выслушивать. А Марине не сразу, но тоже неудобно стало, за то, что плачет перед ним и жалуется. Они, конечно, знакомы много лет, семьями дружат, с женой Олега она постоянно перезванивается, но это ведь совсем не значит, что ему хочется решать её проблемы и слёзы ей вытирать. А уж тем более идти против лучшего друга.
Марина слёзы вытерла, взяла сумку, намотав длинную ручку на запястье, и поднялась.
— Олег, прости… Я не хотела на тебя всё это взваливать, это наши проблемы. Прости…
Он, кажется, растрогался.
— Марин, ну ты что? Я ведь Игорю говорил… Где он лучше жену найдёт?
Марина грустно улыбнулась.
— А ему, видимо, не нужна больше жена. У него совсем другое на уме.
Позже Марина покаялась, что не пошла на работу. С Игорем поговорить так и не удалось, он снова пропал, и телефон выключил, дети, в честь пятницы, ночевали у бабушки, у матери Игоря был частный дом в черте города, не так уж и далеко от них, в нескольких автобусных остановках. А Марина с ума сходила, оказавшись дома в полном одиночестве. Ходила по квартире, что-то делала, что-то прибирала, вряд ли замечая результат своих трудов. Думала о том, что делать, мысленно с мужем разговаривала, приводила какие-то доводы, которые казались ей очень важными, и оспорить их возможным не представлялось, по её представлениям, а то вдруг поддавалась отчаянию и плакать начинала. Правда, собственные рыдания в тишине квартиры казались ещё более страшными и бессмысленными. Себя становилось очень жалко, и Марине было противно, она замолкала и только дышала глубоко и с надрывом, пытаясь вернуть себе самообладание и способность мыслить здраво. Хотя, откуда здравость взять, думая о том, что любимый муж сейчас с другой, молодой и красивой. А Марине ей нечего противопоставить. Да, не уродина и даже не дурнушка, и не глупа, но всё это есть и у Даши, Марина об этом точно знала, иначе Игорь бы в неё не влюбился. А Маринины двадцать три года, лёгкость и задор, ушли безвозвратно. У неё семья, дети, ей порхать и планы на личную жизнь строить недосуг. Да и личной жизни у неё быть не может по определению, у неё же муж. А если ему её жизнь не нужна, то, что с ней делать?
Тоже изменить ему? Отомстить, отыграться, зуб за зуб… Как там ещё говорят?
Вот только это не в её характере. Она мужа любит.
Антон позвонил вечером и в трубку зашептал:
— Бабушка кормит нас пшённой кашей.
Марина через силу, но улыбнулась.
— И зачем ты мне это говоришь?
— Я не говорю, я жалуюсь. Мам, можно мы домой?
— Нет. Не обижай бабушку.
— Да кто её обижает? Они с Санычем и на пару эту кашу съедят. А Элька ноет, мам.
— Скажи ей, что завтра сырники сделаю вечером.
Сын шумно вздохнул в трубку, когда понял, что ничего от матери не добьётся, пшённой кашей не разжалобит, и ночевать у бабушки всё-таки придётся.
— Ладно, — проворчал он вполне по-взрослому. — Останусь. Хотя, здесь жутко скучно. Интернета нет.
— Ужасно, как мы можем так над тобой издеваться!
— Не смейся, мам!
— Да я не смеюсь.
— А папка дома?
Марина до боли сжала в руке телефонную трубку. Очень осторожно сглотнула, потом кашлянула в сторону, и, стараясь не сорваться и говорить ровным тоном, ответила:
— Да, только что пришёл. Он в душе, Антош.
— А-а… — И всё-таки добавил: — Везёт вам, вы дома.
Марина трубку положила, несколько минут сидела, тупо уставившись на телефонный аппарат, не думала и, кажется, не чувствовала ничего, просто переживала ту маленькую ложь, которую сыну сказала, а потом в который раз за этот день набрала номер мужа. Его номер снова отозвался механическим женским голосом, и Марина зло нажала кнопку отбоя. Очень захотелось окно нараспашку открыть и крикнуть с шестого этажа что есть силы: что мне делать?! Кажется, она впервые в жизни чувствовала себя настолько беспомощной и слабой. На самом деле не знала, как поступить.